Заговор чтобы обидчик забрал из суда заявление. Молитва перед судом чтобы выиграть дело и благополучный исход. Магический обряд с помощью вещи покойного чтобы выиграть суд

Адвокатская тайна появляется там, где адвокату становятся известными уличающие обвиняемого факты, которые обвиняемый скрывает от суда.

В подавляющем большинстве случаев, подсудимый в беседе со своим защитником останавливается на тех фактах, которые не были установлены или были неправильно восприняты и оценены и которые клонятся к оправданию подсудимого или к ослаблению его вины. Эти факты в сочетании с материалами дела служат защитнику для составления правильного плана защиты, для обоснования своих защитительных позиций, для возбуждения ходатайства о новых доказательствах, для критики тех обвинительных выводов, которые сделаны по имеющимся материалам, для акцентирования тех оправдывающих доказательств, которые неправильно отодвинуты, недооцениваются и заслоняются другими доказательствами.

При таком положении вещей, защитник, узнав от подсудимого, что имеются новые доказательства, стремится в установленном законом процессуальном порядке представить суду те факты, которые приводят к выводу о невиновности его подзащитного.

Наличие адвокатской тайны ставит защитника в необычное положение. Он не может раскрыть суду известные ему, но скрытые по делу обстоятельства, он должен их скрывать и действовать так, как будто он их и не знает.

Адвокатская тайна представляет собою исключение из обычного хода процесса, редкий и тягостный для адвоката эксцесс в его профессиональной деятельности. В силу этого содержание адвокатской тайны не может быть толкуемо распространительно. Адвокатская тайна, будучи исключением из обычного течения процесса и деятельности защитника в процессе, должна пониматься ограничительно.

Раньше всего следует указать, что адвокат не должен стремиться к тому, чтобы стать обладателем такой тайны. Было бы неправильным, если бы адвокат в беседе со своим подзащитным сказал бы ему: “Расскажите мне всю правду по делу, расскажите и то, что Вы скрыли от следователя и собираетесь скрыть от суда. Вы можете быть спокойны – Вашу тайну я никому не открою”. Адвокат не должен активно стремиться к овладению тайной. Можно было бы сказать: не он тайной овладевает, а она им – в том смысле, что он ее узнаёт отнюдь не в результате активной деятельности, направленной к ее познанию.

В понятие адвокатской тайны входят факты, неблагоприятные для обвиняемого, которые прямо или косвенно относятся к проводимому делу. Следует подчеркнуть, что в понятие тайны входят лишь неблагоприятные факты. Если обвиняемый признает себя виновным в приписываемом ему преступлении ложно, напрасно себя оговаривает, если он по тем или иным причинам принимает на себя чужую вину, то защитник, узнавший о невиновности своего подзащитного, не должен скрывать этого в силу обязанности хранения адвокатской тайны. (Мы здесь, разумеется, оставляем в стороне вопрос о том, какими процессуальными путями защитник сможет довести до суда эти факты, не превращаясь в свидетеля по делу, где он является защитником).

К этому сводилась точка зрения проф. Фойницкого, который считал, что защитник может огласить скрываемый подсудимым факт интимной тайны или даже семейные тайны своего клиента, если по обстоятельствам дела это представляется необходимым именно в интересах защиты.

Фридман в своей работе описал следующий случай: французский капитан Доано был предан суду по обвинению в том, что он побудил шайку арабов к убийству их главаря. Прокурор указал на 38.000 франков, которые были найдены у капитана. Обвиняемый отказался от всякого ответа по вопросу о происхождении этих денег. Его защитник в защитительной речи заявил, что он считает своей обязанностью открыть суду, откуда Доано достал эту сумму, несмотря на то, что подсудимый не согласен на это объявление. Доано, заявил адвокат, будучи душеприказчиком своей бабки, утаил найденную у него сумму наследства, дабы другие наследники не получили слишком много на свою долю. Как указывает Фридман, это заявление, хотя ничем не подкрепленное, произвело такое впечатление на судей, что они оправдали капитана по этому делу.

Нет никакой нужды случаи, подобные вышеприведенному, включать в понятие адвокатской тайны. Не в такого рода случаях, когда обвиняемый скрывает оправдывающие его обстоятельства, а в случаях противоположных, когда он скрывает уличающие его обстоятельства, – существо адвокатской тайны и вся сложность вопросов здесь возникающих.

Эли, касаясь вопроса об адвокатской тайне, указывал, что адвокат освобождается только от обязанности свидетельствовать обо всем том, что касается отношений к клиенту, что относится к полученным им признаниям и притом только в том случае, когда открытие этих признаний может повредить защите.

В содержание адвокатской тайны входят те факты, которые стали адвокату известными в связи с его деятельностью адвоката. Если адвокат может удостоверить имеющие значение для дела факты, ставшие ему известными вне всякой зависимости от выполнения им по данному делу адвокатских функций, он, разумеется, должен быть допрошен по делу в качестве свидетеля и не может быть по этому делу защитником. Обстоятельства, относящиеся к чьему-либо преступлению, известные адвокату вне зависимости от его адвокатской деятельности по данному делу, не являются адвокатской тайной, и здесь перед адвокатом, как и перед всяким другим лицом, появится обязанность дать свидетельские показания. Но обстоятельства, ставшие известными в связи с деятельностью адвоката, являются адвокатской тайной, если он в отношении данного лица выполняет функции защитника в суде, выполняет другие функции, возложенные на адвоката: консультация, составление заявления, жалобы и т. п.

Если при выполнении своих функций адвокат узнает об обстоятельствах, которые к доверившемуся ему лицу никакого отношения не имеют, то здесь нет на адвокате обязанностей, вытекающих из адвокатской тайны. Если адвокат в беседе со своим подзащитным узнаёт о том, что другие лицо, не имеющее отношения к его подзащитному, совершило преступление, что его подзащитный к этому преступлению никакого отношения не имеет, то на обязанности адвоката не лежит хранение этого факта как адвокатской тайны. Адвокат, правда, узнал это при выполнении своих адвокатских функций, но для его подзащитного эта тайна безразлична и раскрытие ее не будет представлять злоупотребления доверием своего клиента. Здесь нет наличия неблагоприятных для подзащитного фактов, наличие которых составляет адвокатскую тайну.

Начальным моментом, с которого адвокат может оказаться обладателем профессиональной тайны, является не тот момент, когда адвокат допущен в качестве защитника по уголовному делу, а тот момент, когда к адвокату, еще до допущения в качестве защитника по делу, еще, быть может, до возбуждения дела, то или иное лицо обратилось за юридической помощью.

Оказание юридической помощи населению является одной из обязанностей, возложенных на адвокатуру, так же как и обязанность защиты в суде. Само собой разумеется, что адвокат при этом не может давать советов, направленных к сокрытию преступления, указывать пути и способы такого сокрытия, но раскрывать доверенную ему тайну он не должен. Лицо, обратившееся к адвокату за консультацией, должно быть уверено, что находящийся перед ним в качестве советчика и выслушивающий все то, что с полным доверием к адвокату он излагает, не окажется затем в суде свидетелем по тому делу, где это лицо предстанет в качестве подсудимого.

По этому вопросу точка зрения дореволюционной адвокатуры характеризуется постановлением Московского Совета присяжных поверенных, в котором говорится: “Отношения между адвокатом и лицом, обратившимся к нему за советом, возлагают на него те же нравственные обязательства, какие он принимает на себя после принятия на себя обязанностей защитника уже по возникшему делу. Тайна, вверенная ему в данном случае, не менее священна, чем тайна, вверенная ему по возникновении дела и после вступления его в дело в качестве официального защитника. Отношения лица, являющегося за советом к адвокату, предполагают полную откровенность и правдивое сообщение всех обстоятельств дела. Такая откровенность немыслима без уверенности, что все сообщенное адвокату останется известным только ему одному и ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не может быть обнаружено”.

Иное разрешение вопроса создало бы совершенно нетерпимое положение. Представим себе следующий случай: в юридическую консультацию к адвокату обратился гражданин со следующим вопросом: накануне он опоздал на работу без уважительной причины свыше 20 минут. Он надеется, что ему удастся скрыть этот прогул, но все же на всякий случай – он хочет знать, какое наказание ему грозит, если прогул будет установлен и он будет предан суду. Представляет ли собой это признание тайну, не подлежащую раскрытию, или же это тайной не является и адвокат может но этому вопросу дать показание на суде?

Против сохранения тайны консультации может быть следующее возражение: в суде сохранение адвокатской тайны менее опасно для дела борьбы с преступлениями потому, что до поступления дела в суд оно прошло стадию расследования, во время которой все доказательства против обвиняемого были собраны и у него совсем не так часто остается нераскрытой тайна, которую он мог бы поведать своему защитнику.

Это возражение парализуется следующим: тайна, оставшаяся скрытой на всем протяжении предварительного следствия, имеет мало шансов быть раскрытой на суде, и здесь реальной является опасность, что это так и останется тайной для суда, как осталось тайной для следствия. Наоборот, в случае обращения гражданина к адвокату за консультацией до возбуждения дела или в стадии расследования, гораздо больше данных предполагать, что являющееся в данный момент тайной окажется раскрытым на первых порах предварительного расследования без всякой попытки узнать эту тайну от адвоката.

Наиболее типичным случаем познания адвокатом тайны, является сообщение ее обвиняемым своему защитнику. Обвиняемый, беседуя с защитником обо всех обстоятельствах дела, сообщает ему и те факты, которые, уличая его, остались по делу не установленными. Но одним лишь обвиняемым вовсе не ограничивается круг лиц, которые могут передать защитнику такого рода факты. Такие факты могут быть переданы и посторонним лицом, и защитник может случайно услышать о них. Надо признать, что во всех этих случаях одинаково имеет место адвокатская тайна. Здесь не может быть поставлен вопрос таким образом, что раскрытие тайны, полученной от обвиняемого или от лиц, действовавших по его поручению или в его интересах, представляет собою злоупотребление доверием, оказанным адвокату со стороны лиц, поведавших эту тайну и рассчитывавших на то, что она останется нераскрытой. Вне зависимости от источника, раз обвиняемый скрывает определенный факт, адвокат не может, вразрез с волей и интересами обвиняемого, раскрыть его.

В судебной практике имел место такой случай: в суде слушалось дело по обвинению Н. в том, что он из ревности покушался на убийство своей жены. Н. жил в ночлежном доме, там же за месяц до преступления он познакомился со своей будущей женой. Через неделю они поженились, а через три недели после женитьбы он покушался зарубить ее топором. Н. был арестован. На предварительном следствии он признал себя виновным в покушении на убийство жены и объяснил, что на преступление его толкнула ревность, вызванная легкомысленным поведением жены. Так он объяснил дело и своему защитнику, беседовавшему с ним перед судом.

В судебном заседании подсудимый совершенно неожиданно заявил, что потерпевшую он не ревновал и покушение на убийство он произвел под влиянием чувства обиды, когда он узнал, что его жена больна сифилисом и что она и его заразила этой болезнью. Подсудимый добавил, что от этой болезни его и сейчас лечат в тюремной больнице.

Защитник, воспользовавшись перерывом в судебном заседании, поспешил в тюремную больницу, чтобы получить там данные, подтверждающие новое объяснение подсудимого, ибо если это было бы доказано, то картина преступления резко изменилась бы в пользу его подзащитного. В больнице защитник из беседы с врачом и из ознакомления с историей болезни убедился, что его подзащитный Н. болеет сифилисом на протяжении нескольких лет, и следовательно, он заболел задолго до знакомства с потерпевшей.

Легко представить себе то тяжелое положение, в котором оказался защитник, ставший в середине судебного заседания обладателем такой тайны.

В данном случае защитник узнал тайну не от обвиняемого и даже без его ведома, но несомненно, что это составляет адвокатскую тайну.

Так же как и со слов обвиняемого, защитник может узнать тайну и из документа, дошедшего к нему от подсудимого или других лиц. Входят ли такие случаи в понятие адвокатской тайны? В дореволюционной русской литературе высказывался взгляд, что если защитник обязан не выдавать тайн своего клиента путем свидетельских показаний, то было бы нелогично и несправедливо не признавать за ним той же обязанности относительно выдачи документов. “Обязанность быть свидетелем и обязанность представлять требуемые судебной властью документы имеют одинаковое основание и одинаковую важность; если законодатель нашел, тем не менее, необходимым и возможным допустить исключение из первой, то нет никакого повода не допускать такого же исключения, при таких же условиях и из второй”.

Эли, касаясь вопроса о выемке документов у адвоката, считал ее возможной в тех случаях, когда адвокат сам подвергается преследованию и когда документы хранятся у него не как у адвоката. Эли, основываясь на тайне и свободе защиты, не допускал выемки документов профессиональных. Молло допускал в единственном случае возможность выемки документа у адвоката – это, когда адвокат подозревается в сообщничестве. “Вне этого случая адвокат (не подсудимый) не обязан ни выдавать документов, ни даже упоминать об их существовании, ибо хранение документов есть тоже тайна, вверенная адвокату клиентом”.

Следует признать, что на документы или предметы не может быть распространяемы правила, относящиеся к адвокатской тайне, ибо природа их совершенно различна. С принятием от подзащитного документа, уличающего его, защитник не только узнаёт тайну, заключающуюся в этом документе, но и превращается в хранителя доказательства. Хранить тайну, рассказанную подзащитным – это совсем не то, что хранить и скрывать доказательства против подсудимого. Пусть защитник знает о существовании этого документа, но пусть этот документ останется у обвиняемого.

Документ этот может быть обнаружен следственной властью. Но даже если бы он и не был обнаружен, все равно – защитник не должен принимать на себя попечения о таком документе. Здесь адвокат рискует превратиться в укрывателя своего подзащитного, в пособника, скрывающего следы преступления.

Нельзя согласиться с тем, что одно и то же – узнать от подсудимого, что против него имеется изобличающий его и неизвестный суду или следователю документ, и превратиться в хранителя и укрывателя этого документа. Совсем не одно и тоже знать, что у подсудимого имеется необнаруженный предмет, составляющий серьезную против него улику, или принять от подсудимого этот самый предмет.

Мы указывали, что адвокат не стремится к овладению тайной. Помимо своего желания он услышал признание, и тут уже ничего не поделаешь. Совсем иначе дело обстоит с документом или предметом. Адвокат его не примет и, таким образом, он, став обладателем тайны о существовании уличающего документа или предмета, не превратится в хранителя их.

Признание адвокатской тайны продиктовано заботой об обеспечении обвиняемого защитой, необходимой при осуществлении правосудия, хотя это и создает возможность известного ущерба для отдельного дела, где установление виновности было бы облегчено – если бы тайное стало явным и адвокат бы передал тайну, сообщенную ему подсудимым.

Но, защищаемая таким образом, тайна может представлять собой опасность не только для правильного разрешения данного дела в смысле оправдания виновного; сокрытие ее может грозить и другими опасностями для отдельного лица или для государства. Можно ли утверждать, что вне зависимости от того, какими последствиями это грозит, тайна должна быть сохранена.

М.Г.Казаринов, выступая защитником в процессе адвокатов Базунова и Аронсона, говорил: “И эта обязанность молчать не может быть нарушена, хотя бы молчание способствовало безнаказанности, торжеству преступления, пользованию его плодами. Убийца, поведавший адвокату или священнику, что он действительно убил, указавший, где зарыт труп, где спрятаны ограбленные деньги, – может спокойно жить и пользоваться плодами преступления, зная, что ни адвокат, ни священник не явятся его изобличителями”.

Обязанность по соблюдению адвокатской тайны может оказаться в противоречии с интересами общественной, государственной безопасности.

Как высоко ни расценивать значение института адвокатской тайны, все же необходимо признать, что должны существовать известные границы, известные пределы, и переход за эти пределы заставит отказаться от сохранения тайны и даст возможность заговорить адвокату, освободив его от обязанности молчать – обязанности, могущей причинить большие моральные страдания.

Легко представить себе следующий случай. Один подсудимый оговаривает другого в совершении преступления. Другому грозит осуждение, быть может, очень тяжелое, а подсудимый признается своему адвокату, что он ложно оговаривает другого для того, чтобы самому оправдаться, и что другой совершенно невиновен.

Мы указывали, что адвокатская тайна должна быть сохранена в том случае, если в результате этого возможно вынесение оправдательного приговора в отношении виновного, но возможно ли требовать от адвоката молчания, когда грозит осуждение невиновному, когда угрожает наказание, а может быть и казнь невинной жертве чужой клеветы? Возможно ли разрешать такое молчание?

А если тайна касается не только подсудимого, но и его укрывшихся сообщников, продолжающих совершать преступления? Кто может заставить адвоката молчать, когда в результате его молчания будут продолжать безнаказанно орудовать преступники, будут грабить, убивать? Сможет ли адвокат утверждать, что он в этой вновь пролитой крови не виновен?

Несомненно, следует признать, что на такого рода случаи адвокатская тайна не распространяется, что адвокат не обязан хранить тайну, чреватую такими последствиями.

Даже французская адвокатура, очень решительно проводящая начало безусловного соблюдения адвокатской тайны, допускает исключения для тех случаев, когда необходимо предотвратить тяжелые последствия.

Молло, придававший большое значение адвокатской тайне, утверждавший, что “вера в святость тайны составляет одно из существеннейших условий адвокатуры”, что “самые законы, учреждая адвокатуру, вменяют адвокату в обязанность соблюдение тайны, без которой немыслима ни профессия, ни ее отправление”, вместе с тем соглашался, что здесь должен быть исключен случай, когда общественное благо требует обнародования тайны. “Под благом общественным подразумевается предотвращение большего бедствия или вреда, имеющего быть причиненным ближнему в случае необнаружения тайны”.

Наконец, к тем случаям, когда может оказаться “необходимым обнародование”, могут быть отнесены отдельные категории преступлений или отдельные преступления, которые в силу их особой опасности не могут быть поставлены под защиту адвокатской тайны.

В такой точке зрения нет ничего неприемлемого. Мы выше приводили случаи, когда адвокат может и должен отказаться от хранения тайны. Мы признавали тайну только в тех случаях, когда речь идет только о возможности вынесения оправдательного приговора лицу, совершившему преступление.

Но ведь и преступления бывают различные, и мы можем столкнуться с такими тягчайшими злодеяниями, с такими опаснейшими преступниками, на которых адвокатская тайна не может быть распространена.

Каковы эти случаи – это дело законодателя. Закон, который допускает адвокатскую тайну, должен указать и те случаи, когда адвокатская тайна недопустима. Бесспорно, не может быть адвокатской тайны там, где идет речь о тягчайших преступлениях против Родины. Сюда могут быть отнесены те дела, где закон объявляет наказуемым недоносительство, можно и сократить число таких случаев, но во всяком случае следует сказать, что за расширение этих случаев за пределы тех преступлений, где наказуемо недоносительство, идти вряд ли возможно. Нельзя, ведь, создавать такое положение, что защитник обязан доносить в тех случаях, когда все граждане от этой обязанности освобождены. Ведь иначе получится такое положение, что любой гражданин, не имеющий никаких обязанностей по хранению профессиональной тайны, может молчать о ставшем ему известном преступлении, а адвокат, имеющий специальные обязанности по хранению адвокатской тайны, обязан об этом заявить, совершив тягостный переход из защитника в свидетеля обвинения.

С полной отчетливостью этот вопрос разрешен в законодательстве УССР. Наряду с признанием адвокатской тайны в виде невозможности вызова и допроса в качестве свидетеля защитника обвиняемого по делу, по которому он допущен или назначен к исполнению обязанностей по защите, закон указывает, что это не распространяется на те случаи, когда защитнику по делу становятся известны какие-либо обстоятельства о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 54-2–54-14 УК УССР.

В законодательстве УССР установлена уголовная ответственность за недоносительство, кроме преступлений, предусмотренных ст.ст. 54-2–54-14 УК, еще за преступления, предусмотренные ст.ст. 56-46 (массовые беспорядки), 56-17 (бандитизм), 56-22 (подделка и сбыт монеты, казначейских билетов и др.). Таким образом, по остальным из перечисленных выше преступлений тоже установлена ответственность за недоносительство, а адвокат согласно смыслу закона должен хранить тайну о таких преступлениях.

Хранение тайны является обязанностью адвоката в течение всего времени производства по делу. Если адвокат выбывает из дела до его окончания, то он не освобождается от обязанности не разглашать тайну. И по окончании дела адвокат должен хранить тайну. Вопрос о том, в течение какого срока или бессрочно, вечно должна храниться тайна, разрешается, по нашему мнению, следующим образом: содержанием тайны является факт, уличающий подсудимого в совершении преступления, или факт, усиливающий степень или характер ответственности. Когда перестанут угрожать обвиняемому те последствия, из-за которых эти факты им скрываются, тогда и прекращается необходимость и обязанность хранения тайны. Смерть обвиняемого, амнистия, погашающая преступление, истечение давности, устраняющее возможность пересмотра уже решенного дела – таковы те сроки, по истечении которых отпадает обязанность по хранению тайны.

После этого срока вопрос о возможности разглашения тайны решается, с одной стороны, в зависимости от того, какие личные, семейные или общественные последствия это может повлечь. В случае смерти обвиняемого разглашение его тайны может оказаться не безразличным для его семьи. С другой стороны, может оказаться, что сокрытие тех или иных фактов в отношении к определенным лицам может идти вразрез с законным интересом современников или потомков знать все о том или ином деятеле.

Спорным является вопрос, обязан ли адвокат хранить тайну и после того, как сам обвиняемый ее раскрыл.

Дореволюционная русская судебная практика считала, что подсудимый может снять завесу с совещания, и тогда защитник не связан более тайной. На такую точку зрения встала Варшавская судебная палата по дисциплинарному делу Патэка, который не счел возможным рассказать содержание своего разговора со своим бывшим подзащитным Бартосом, хотя последний, со своей стороны, изложил содержание этого разговора.

Дореволюционная литература, придавая очень большое значение адвокатской тайне, утверждала, что “обеспечение этой тайны представляется одним из необходимых условий правильного функционирования уголовной защиты” (Зарудный), и читала, что адвокатская тайна должна храниться адвокатом, даже если обвиняемый эту тайну раскрыл.

А.С.Зарудный в докладе “О тайне совещания подсудимого с защитником”, сделанном в 1912 году в Петербургском Юридическом обществе, возражал против того, что подсудимый может снять завесу с совещания и что тогда и защитник не связан более тайной. А.С.Зарудный указывал, что точка зрения, исходящая из того, что закон, гарантируя тайну совещания, имеет в виду не интересы защитника, а интересы подсудимого, представляется совершенно не соответствующей ни духу, ни букве русского закона. Тайна ограждается, утверждал Зарудный, в интересах не одного подсудимого и не одного защитника, а в интересах правосудия, в интересах общественных и государственных и нельзя отменить по своему произволу закон, установленный для пользы общей.

Муравьевская комиссия, занимала по этому вопросу противоположную позицию и утверждала, что недопущение защитника сообщать признания подсудимого составляет изъятие из общего правила об обязанности каждого свидетельствовать перед органами судебной власти о всем, что ему известно по данному делу и составляет подчинение публичного интереса интересам частного лица. Поэтому в случае отказа подсудимого от этой прерогативы не представляется уже оснований настаивать на ее соблюдении вопреки интересам заинтересованного лица.

Нам представляется, что правильное решение этого вопроса дается самим определением адвокатской тайны. Необходимым элементом этого понятия является то, что речь идет о факте, который обвиняемый скрывает от суда. Как только обвиняемый перестает скрывать этот факт, он перестает быть тайной и, следовательно, полностью исчезает та тайна, которую адвокат должен хранить.

Представим себе следующий случай: подсудимый, обвинявшийся в убийстве и отрицавший на следствии свою виновность, признался своему защитнику, что он совершил убийство. Это признание адвокат не может раскрыть, ибо оно является тайной. Но если далее на суде подсудимый признает себя виновным – тайное становится явным и исчезает самое содержание адвокатской тайны.

В упоминавшемся нами деле присяжного поверенного Патэка его бывший подзащитный Бартос заявил, что на предварительном следствии он сознался, но на суде отрицал свою виновность, и что поступил он так по совету своего защитника, которому он объяснил, что вовсе не сознавался следователю, как это было записано в протоколах следствия. Присяжный поверенный Патэк отрицал справедливость заявления Бартос, но не нашел, однако, возможным рассказать содержание своего разговора, как не подлежащее оглашению.

Надо признать, что присяжный поверенный Патэк ошибочно считал, что он должен хранить тайну, которую его бывший подзащитный сам раскрыл.

Но точка зрения Патэка нашла своих сторонников: О.О.Грузенберг считал, что обвиняемый может огласить содержание беседы с защитником и что тайна обязательна лишь для адвоката. Кулишер высказал следующее соображение: если признать, что содержание беседы подлежит оглашению с разрешения подсудимого, то уже из одного нежелания подсудимого снять печать молчания с уст своего защитника, прокурор сможет, и не без основания, сделать перед судом тот вывод, что, значит, в этой беседе были такие обстоятельства, которые надо скрывать.

Неправильность этой точки зрения заключается в том, что адвокатская тайна имеется там, где имеется факт, который обвиняемый скрывает от суда. В тот момент, когда обвиняемый перестает ее скрывать – тайна исчезает и адвокату нечего хранить.

По этому вопросу Петербургский совет присяжных поверенных высказал следующую точку зрения на основании сделанных прокурорскому надзору заявлений бывшего подсудимого о содержании, происходивших между ним и его защитником объяснений, против последнего предъявляются обвинения в тяжких нарушениях долга, пятнающих его честь и достоинство носимого им звания. Единственным средством для его оправдания, для восстановления истины является изложение бывшим защитником того, что действительно происходило во время этих объяснений его с подзащитным, а поэтому защитнику не может быть возбранено, прибегнуть к этому средству, хотя бы это было связано с разглашением “тайны доверителя”, если этот доверитель решился под покровом этой тайны заявить на него ложное обвинение.

Не менее важным является решение вопроса о том, по отношению к кому известные защитнику и скрываемые подсудимым факты должны храниться как тайна? Обвиняемый скрывает этот факт от органов следствия и суда, и этим самым и дается ответ на вопрос о том, по отношению к кому не может раскрываться тайна. Судебные и следственные органы могут скрываемый факт узнать от любого лица, которое, узнав о нем от адвоката, может заявить об этом, дать по этому вопросу свидетельские показания, и поэтому обязанность хранения тайны носит весьма широкий характер. Сообщение этой тайны может иметь место только в отношении лиц, которые эту тайну должны будут хранить в силу своей служебной или профессиональной обязанности. Адвокат, ставший обладателем тайны, очутившийся в связи с этим в очень трудном положении, вставший перед необходимостью разрешить и щекотливые этические, и сложные процессуальные вопросы, решить, какова должна быть тактика проведения защиты, может посоветоваться по этому вопросу со своими коллегами-адвокатами или даже получить указание от Президиума коллегии адвокатов. Такое обращение не может быть запрещено – оно поможет адвокату найти наиболее правильную позицию в процессе, и наряду с этим тайна, доверенная адвокату, будет сохранена.

В знаменитом деле Курвуазье, обвинявшемся в убийстве своего хозяина лорда Вильяма Росселя и отрицавшем обвинение, подсудимый в середине процесса сознался своему защитнику Филиппсу в убийстве и просил его не оставлять защиты. Адвокат Филиппс обратился за советом к судье Пэрку.

В этом факте обращения к Пэрку никто не усмотрел ничего неправильного, хотя другие стороны поведения Филиппса по этому делу вызывали серьезные нарекания на протяжении многих лет.

В случае возбуждения против адвоката дисциплинарного преследования он имеет право сообщить в своих объяснениях и показаниях те факты, которые составляют адвокатскую тайну. Президиум, в свою очередь, должен принять меры, чтобы поведанная ему тайна была сохранена. Такой точки зрения придерживается Э.С.Ривлин, который считает, что допустимо разоблачение тайны своего подзащитного, когда это необходимо в целях собственной защиты.

Неправильной является точка зрения Э.Бенедикт, считавшего, что адвокату приходится хранить тайну своего клиента, даже если от нарушения ее зависит оправдание собственных его, адвоката, поступков от лжи и клеветы.

Речь, которую произнес И.Д. Брауде в защиту обвиняемого в убийстве А.И. Маркова.

Товарищи судьи! Это дело в наши дни совершенно необычно как с тематической, так и с общественной точки зрения. Убийство или самоубийство - сама ли покончила с собой Аня Лыткина или зарезал ее Анатолий Марков? - вот вопрос, который стоит перед вами и ждет вашего разрешения.

Прежде чем изложить свою точку зрения, мне хотелось бы сделать несколько замечаний в связи с особенностями настоящего дела.

В течение этих дней я с большим волнением наблюдал развертывавшуюся перед нами картину человеческих отношений. Мы слушали допрошенных судом свидетелей, и перед нами раскрывался уголок жизни, такой необычной и такой непохожей на нашу повседневную советскую жизнь.

Мы наблюдали здесь удивительное легкомыслие в отношениях людей друг к другу. Мы слышали о вероломстве, об обманах, видели недопустимое отношение к семье, к браку, к моральным обязанностям по отношению к друзьям. Мы слышали здесь о таких явлениях, которые не типичны для нашего времени и чужды советским людям. Мне казалось порой, что мы участвуем в разборе какого-то дела в духе бульварных романов далекого прошлого, с их «жгучими страстями», необузданной ревностью, кошмарными убийствами и самоубийствами. Все это так далеко от нас, и хочется верить, что никогда больше не повторится, а отношения эти - лишь кривое зеркало человеческих отношений и возникли они где-то на задворках нашей жизни, наперекор морали нового, советского общества, как контраст облику советских людей. Естественно, что только на фоне такой жизни, чуждой советским людям, таких отношений и могут возникать самоубийства и подобные этому трагические случаи.

Слушая речь прокурора, в особенности вторую часть, я испытывал некоторую тревогу, так как, может быть, незаметно для самого себя прокурор подменял отсутствующие улики возникшим у него в течение этого дела вполне естественным чувством антипатии к моральному облику подсудимого. В этом - большая опасность для правильного решения дела. Безусловно, Марков не вызывает симпатии. Но было бы страшно для советского правосудия, если бы отсутствующие в деле улики подменялись чувством антипатии к подсудимому, если бы отсутствие доказательств или слабость их восполнялась стремлением изолировать его во что бы то ни стало и желанием исключить из общества, потому что он морально-распущенный человек.

Я убежден, однако, что если такое настроение и сказывалось в речи прокурора, то оно никак не может отразиться на приговоре суда. От советского суда, каков бы ни был подсудимый, какие бы отрицательные чувства он ни вызывал к себе, мы вправе ожидать точного и конкретного выполнения советского закона, требующего, чтобы человек был осужден лишь при доказанности вины, независимо от того, что он собой представляет, хотя бы он и был до глубины души испорчен. Важно одно- подсудимый совершил данное преступление или не совершил. И это одно должно решить его участь в нашем суде.

Я еще хотел бы сказать прокурору. Он в своей речи крайне критически отнесся к постановлению, которым это дело однажды было прекращено. Однако должен отметить, что в постановлении о возобновлении дела я не нашел каких-либо более убедительных мотивов.

Характерно, что и обвинительное заключение по этому делу и обвинительная речь прокурора по существу аргументированы одним и тем же - показаниями все той же Кисловой.

Кислова - единственная свидетельница по делу, которую здесь цитируют и так и этак и которой в одном верят, а в другом не верят, в одном с ней соглашаются, а в другом ее показания отвергают.

Вся беда в том, что у обвинения больше ничего в сущности и нет, а все остальное - разговоры, рассуждения, порой не лишенные остроумия и образности, психологические экскурсы, о которых мы поговорим несколько позднее. Нет прежде всего никакого фактического материала по основному моменту дела, то есть, что нож, которым нанесена Лыткиной смертельная рана, был взят Марковым и что он зарезал ее.

Вот по этому кардинальному вопросу здесь не имеется никаких доказательств.

Вы, товарищ прокурор, ссылаетесь опять-таки на показания Кисловой. Но вы забыли, что по существу Кислова здесь только формально свидетельница, что она еще совсем не так давно была по этому делу сообвиняемой, что она сидела вместе с Марковым в тюрьме и что, будучи обвиняемой, она, естественно, давала показания с единственной целью не быть уличенной в том, что нож в руки Лыткиной попал по ее вине.

Она давала показания как сообвиняемая, заинтересованная в том, чтобы исключить свою прикосновенность к самоубийству Лыткиной. Ее допрашивали и течение длительного периода как соучастницу Маркова в убийстве Ани. Лыткиной, и, естественно, что после освобождения из тюрьмы и допроса по прекращении дела она не могла не подтверждать показаний, уже данных ею ранее. Она дает их и сейчас и будет давать и впредь эти показания, так как она боится снова попасть в тюрьму. Тюрьма слишком памятна ей, как памятны и вызовы к следователю, допросы и ожидание суда.

Отсюда в ее показаниях неизбежные и непримиримые противоречия. Поэтому к ним необходимо относиться с величайшей осторожностью. Ее оговор не может не вызывать серьезнейших сомнений, потому что, повторяю, она здесь только формально свидетельница, а фактически она столь же заинтересованное лицо, как и Марков.

Вот почему для меня, вместе с вами наблюдавшего ее развязную манеру давать показания и ее наигранное спокойствие, было совершенно ясно, что она говорит неправду, и именно по тем моментам, которые являются для нее самой весьма опасными. Это становится совершенно очевидным, особенно при сопоставлении ее показаний на следствии и в суде с теми объяснениями, которые она давала, когда еще не была уверена, что будет арестована, когда под свежим впечатлением того, что произошло, она не имела возможности продумать положение и подготовиться к установочному поведению.

Вспомните показания тех людей, с которыми она столкнулась сразу же после смерти Ани Лыткиной: врача скорой помощи Мещериновой, соседа Крашенкова и оперативного работника уголовного розыска Зуева. Они все по этому поводу показывали одно и то же и у следователя и здесь, в суде, хотя никто из них друг друга раньше не знал. И вы, товарищ прокурор, как бы забыли о существовании этих показаний и не обратили внимания на то, что они полностью

совпадают с показаниями Маркова, который о существовании этих лиц раньше даже не слыхал.

Вы не можете, товарищ прокурор, не понимать все значение показаний этих свидетелей, а между тем вы забыли о них. Вы никого из них не вызвали в суд, даже не указали их в обвинительном заключении. Вы не вызвали людей, которые рассказывали о первых искренних, еще не установочных и не подготовленных объяснениях Кисловой о том, что произошло в ее комнате вечером двадцать седьмого ноября 1947 года.

Три вопроса, товарищи судьи, стоят сейчас перед вами. Первый - мог ли оказаться нож в руке Маркова, то есть он ли взял нож и совершил убийство? Второй - были ли у него мотивы для такого убийства? Третий - были ли у Ани Лыткиной мотивы для самоубийства?

Ответы на эти три вопроса решают дело. Но по сути решает дело ответ на один первый вопрос: действительно ли Марков взял нож в комнате Кисловой и с ним бросился на Лыткину?

Товарищ прокурор говорит, что по этому моменту в показаниях Кисловой нет противоречий, кроме мелочей, отмеченных им в его речи.

На самом же деле даже в таких показаниях Кисловой, которые проходят по следственному производству, при их сопоставлении обнаруживаются такие противоречия, которые бросаются в глаза своей логической несообразностью и явно нелепыми утверждениями. И у следователя и здесь Кислова показала, что как только она подошла к шкафу, Аня выскочила из него с криком «подлец!», а она стала прикрывать шкаф и поэтому не видела, что делалось позади нее, и не могла видеть, как Марков схватил нож из буфета.

Но разве это могло быть так? Зачем нужно было закрывать шкаф? Ведь в шкафу ничего не было, он был пустой, потому что из него все было вынуто заранее,

Вся эта провокация была заранее продумана и подготовлена Кисловой. Ей незачем было закрывать пустой шкаф в момент, когда, по ее словам, Аня выскочила из него с криком «подлец!». Естественным движением человека, когда из шкафа выскакивает с таким криком истерзанная ревностью женщина, было бы мгновенно, не теряя ее из виду ни на секунду, обернуться. Кислова утверждает, что не видела, что произошло, так как, закрывая шкаф, стояла спиной к Маркову и Лыткиной. Вздор! Все видела, все прекрасно знает, но рассказать не хочет.

Кислова говорит, что Марков мог, сидя на диване, протянуть руку и выхватить нож из буфета и что он знал, бывая у нее, куда она обычно кладет этот нож. Вспомните показания свидетельницы Боковой: после выпивки и закуски, за несколько часов до трагического события, кто-то из них - она или Кислова - положила этот нож на стол. Нелепо предположение, что Марков в какие-то доли секунды, пока Кислова открывала или закрывала шкаф (во что я не верю), мог сориентироваться и схватить нож из буфета, который, кстати сказать, был закрыт, и, если даже приоткрыт, то все же было необходимо открыть дверцу буфета. И все это он должен был сделать с такой быстротой, что Кислова не могла увидеть этого!

Нелепость такого предположения, мне кажется, очевидна. Прокурор оставил этот момент под некоторым сомнением, говоря, что нож должен был быть на виду. Но если на виду, то тем вероятнее, что со стола его могла взять и Аня Лыткина еще до того, как спряталась в шкаф. Вспомните показания свидетеля Крашенкова, который, застав рядом с трупом Ани Лыткиной Кислову, спросил ее, где был нож? Она ответила, что нож был на столе. И, наконец, сопоставьте мгновение, .в течение которого, по словам Кисловой, Марков мог взять нож, с тем, несомненно, более продолжительным промежутком времени, который был в распоряжении Лыткиной, когда Кислова ходила к парадной двери и открывала ее Маркову, поднимавшемуся в это время по лестнице.

Следственный эксперимент, на который ссылается товарищ прокурор, утверждая, что отсутствие Кисловой продолжалось 20 - 30 секунд, вызывает у меня естественное сомнение, даже если следователь быстро бегал при этом эксперименте. Но и при таком исчислении у Ани Лыткиной было достаточно времени, чтобы взять нож до возвращения Кисловой в комнату.

Можно ли при таком положении вещей серьезно утверждать, что нож взял Марков в тот момент, когда Кислова не могла этого видеть, и затем бросился с ножом на Лыткину?

Совершенно естественно, что прокурор уделил много внимания вопросу о мотивах, имеющихся в этом деле. Вы пытались, товарищ прокурор, и в этом вопросе идти путем исключения тех, у кого могли быть мотивы желать смерти Лыткиной, и доказывать, что они могли быть только у Маркова. Какие же мотивы к убийству Лыткиной обнаружили вы у Маркова?

Вы говорили о том, что он запутался в своих любовных связях, что ему нужно было разрубить этот узел, это окружение трех женщин, и что убийство Лыткиной вытекало из этого стремления. Но одновременно здесь возникла и другая версия, что Марков хотел жениться на Татьяне Кисловой и поэтому Аня Лыткина, являвшаяся соперницей Татьяны, мешала ему и, сблизившись с Кисловой, он решил путем убийства устранить это препятствие. Жизненно ли это?

Я уже говорил, к какому моральному и интеллектуальному типу людей я отношу Маркова. Подход к женщинам у него характерный именно для этого типа людей. Он - неглубокий, поверхностный и по существу равнодушный человек. Его влекло к этим девушкам, проходившим перед нами по делу, не подлинное чувство, не любовь, а привычка к беспорядочным отношениям, основанным, быть может, не столько на бурном темпераменте, сколько на половой распущенности. Поэтому, уходя от одной к другой или сожительствуя одновременно с ними, он не испытывает ни внутренней борьбы, ни конфликтов. Его не трогают волнения и переживания покидаемых им любовниц. Их слезы не волнуют его. Вспомните его рассказ о том, как, увидев, что у ворот его дома стоят и разговаривают Татьяна и Аня и обе плачут, он постарался отделаться от них и поскорее уйти. Он легко переходит от страстишки к страстишке, от одного неглубокого увлечения к другому, не испытывая даже настоящих приливов страсти. Не тревожась и не переживая, он остается по существу холодным и внутренне чужим своим подругам. Он плывет по поверхности жизни, не вникая в нее и не анализируя.

Уход от одной и переход к другой женщине для него не событие, которое могло бы взволновать его и вызвать на какие-либо решительные действия, на какие-либо романтические или рискованные поступки. У Маркова нет никакой необходимости разрубать какой-то узел, как это утверждает прокурор. Плачут обе соперницы, Аня и Татьяна! - это его не трогает. Он спокойно уходит. Ничто не мешает ему днем обедать с Аней Лыткиной, держать ее в своих объятиях, а двумя часами позднее по записке Татьяны спешить к ней на квартиру, уверять ее, что она у него единственная.

Может ли такой человек убить Аню, чтобы соединиться с Татьяной? Являлась ли Аня каким-нибудь серьезным препятствием для него, тем более что тогда его обещания жениться на Татьяне были не более реальными, чем такие же пылкие заверения Ане? При любой точке зрения на Маркова черты его характера и его отношения к женщине категорически исключают выдвигаемый прокурором мотив убийства им Лыткиной.

Прокурор наряду с утверждением, что убийство Марковым Лыткиной носило характер «импульсивный», выдвигал версию и об убийстве преднамеренном.

Попробуем стать на этот явно порочный путь.

Мог ли Марков заранее замыслить убийство? Вспомните, что, направляясь к Татьяне, он не только не знал, что там будет Аня, но боялся этого, боялся, очевидно, сцен, упреков и вообще лишнего беспокойства. А придя в комнату Татьяны, он раньше всего осведомился у нее, нет ли там Ани, и, не поверив ей, сам осмотрел обе комнаты. Это обстоятельство одинаково подтверждают Марков и Кислова. Одним этим моментом исключается всякая мысль о преднамеренности.

И, далее, появление Ани из шкафа в момент его любовных заверений и обещаний Татьяне было для него совершенно неожиданным и ошеломляющим. Могла ли в этот момент появиться мысль, так понравившаяся прокурору: «разрубить узел с тремя женщинами», близость с которыми его якобы тяготила? Но прокурор, как я здесь уже указывал, и в этом случае непоследователен, так как затем он снова переходит к мысли об «импульсивности». И в то же время говорит, что неожиданное появление Ани из шкафа и ее крик «подлец!» создали положение, при котором у Маркова «не было никакого иного выхода», как только убить ее. Но почему? Неужели товарищ прокурор полагает, что крик «подлец!» был настолько сильным ударом по самолюбию, что он мог вызвать только одну реакцию у Маркова - удар ножом.

Такая точка зрения прокурора совершенно не гармонирует, не вяжется со всем моральным обликом и психическим складом Маркова. Думаю, что в течение его легкомысленной жизни Маркова немало ругали и упрекали обманутые им женщины. И вряд ли он, уже переживший когда-то заключение в тюрьме, зрелый по возрасту человек, со значительным жизненным опытом, способен так остро реагировать на подобные неприятности. Нет, такие отчаянные вспышки не свойственны Маркову, они не в его характере, да и не было для них у него повода.

Непоследовательность позиций прокурора в этом вопросе сказывается и в другом моменте. Когда прокурор доказывал правильность прекращения дела Кисловой, которая до этого обвинялась в сговоре с Марковым об убийстве Лыткиной, он очень живо говорил здесь о том, что было бы глупо убивать по сговору в населенной квартире, среди бела дня, с явной перспективой немедленного разоблачения.

Но позвольте спросить вас, товарищ прокурор, разве эти же соображения не применимы к Маркову? Если бы он решил убить, зачем он стал бы делать это в той же населенной квартире, среди бела дня и также под угрозой немедленного ареста? Разве инстинкт самосохранения и элементарное чувство осторожности существуют только при сговоре двух и отсутствуют у убийц-одиночек? Не было ли бы и в данном случае такое убийство крайне «глупым», выражаясь вашими же словами? Где же логика?

И вывод из всего этого один - не было и не могло быть у Маркова никаких мотивов для убийства Ани Лыткиной.

Были ли у Лыткиной мотивы к самоубийству?

Товарищ прокурор говорил здесь о том, что все самоубийцы - обязательно душевно больные, а между тем Лыткина никаких признаков душевной болезни не проявляла.

Такую точку зрения прокурора об обязательной свя­зи между самоубийством и душевной болезнью отстаивал в свое время Крафт-Эбинг, но она давно отвергнута нашей передовой советской судебной психиатрией.

В нашей стране давно уже исчезли всякие социальные и экономические предпосылки для самоубийства. Случаи самоубийства единичны, и мы слышим о них все реже и реже. А между тем в дореволюционное время, особенно в годы реакции, а в капиталистических странах сплошь и рядом и сейчас, случаи самоубийства наблюдались и наблюдаются столь часто, что иногда они обращаются в общественное явление. Условия жизни и общественные отношения в большинстве капиталистических стран объясняют, почему это имеет место.

Мы знаем, что и сейчас во многих странах часты случаи самоубийства на почве безработицы, голода, безрадостной жизни. Развал семьи и разрушение ее внутренней гармонии, характерные для буржуазного брака, часто обусловлены прозаическими и корыстными интересами. Это также нередко является причиной насильственной смерти от собственной руки. И, наконец, чувство одиночества и безнадежности в этих условиях, чувство, обычно не знакомое советскому человеку, живущему в коллективе и спаянному коллективом, рождало и рождает мысль о самоубийстве. Но вместе с тем статистика знает немало случаев, когда самоубийство - результат общего потрясения, вызванного чувством невыносимой обиды, отчаяния, ревности и даже страстной неудовлетворенной любви.

Мне скажут, что и такие причины самоубийства не характерны для нашей эпохи, для целеустремленных советских людей. В этом нет никакого сомнения, и я уже говорил о том, что такие случаи весьма редки и что мы слышим о них все реже и реже. Но я говорил также и о том, что судьба столкнула Аню Лыткину с такими людьми, с такой средой, которая совсем не похожа на жизнь нашей советской молодежи. Та жизнь, которая прошла здесь перед нами, - это жизнь пустая и бесцельная, все интересы ее концентрировались вокруг танцев, любовных похождений, смены кавалеров и любовниц, выпивок и закусок.

Возможно ли, что из всей этой группы Аня Лыткина обладала наиболее цельным характером? Да, возможно. Мы слышали здесь показания о том, каково было ее чувство к Маркову. Она любила его по-настоящему, страдала от его непостоянства и болезненно переживала мысль о возможности полного разрыва с ним.

Прокурор, ссылаясь на показания матери Ани, стремился доказать, что эта любовь уже прошла, так как однажды Аня сказала матери, что прогнала Маркова. Да, быть может, такой случай и был, но ведь это была только временная ссора, после которой она вновь вернулась к нему и с еще большим чувством и привязанностью. Мать Ани говорила здесь, что ее дочь была жизнерадостной, что она никогда не говорила о самоубийстве. Имеет ли это утверждение матери какое-либо значение? Не всегда взрослые дочери говорят матери правду о своих интимных переживаниях, и, наконец, не всегда жизнерадостность женщины устраняет глубину ее ранимости под влиянием тяжелых психических травм и переживаний.

Так было и в данном случае. Болезненно любя Маркова, Лыткина тяжело переживает самую мысль о возможности разрыва с ним. Вспомните показания Боковой, которая была близка с Аней и Татьяной, а ранее и сама была любовницей Маркова. Еще на предварительном следствии она показала: «Еще до этого Аня на танцах мне сказала, что если Анатолий с ней жить не будет, то и она на свете жить не будет». Вчера в суде Бокова подтвердила эти слова Ани и рассказала еще о другом случае, когда незадолго до трагического конца Аня говорила ей, что она не представляет себе, как сможет жить без Маркова. А ведь в это время на ее пути появилась соперница - Татьяна Кислова, которая настойчиво и решительно стала между нею и Марковым, оспаривая ее права па него. Нам понятны чувства, которые переживала Аня, - боязнь потерять любимо­го человека, жгучее чувство ревности и оскорбленное самолюбие, и эти ее чувства бередила своим беззастенчивым поведением на глазах у нее Татьяна Кислова.

Обычно, когда есть подозрение, что смерть последо­вала от самоубийства, следственные органы интересуются, не высказывал ли самоубийца раньше мысли о самоубийстве. Вы, товарищ прокурор, рисуя Аню Лыткину жизнерадостней и уравновешенной женщиной, в своей речи ни разу не упомянули, что такие высказывания ярко проходят по этому делу. Вы ни словом о них не упомянули, как будто их и не было. А между тем таких высказываний более чем достаточно. О них говорили и на следствии и в суде. Говорила о них и сама Кислова. Напрасно вы предпочитаете умалчивать об этой части ее показаний. Ведь эти показания говорят и о силе чувства Ани к Маркову и о ее переживаниях а связи с этим.

Бокова предупреждала Кислову, что к Маркову приехала его законная жена с ребенком, что она, Бокова, сама была близка с ним и что сейчас он близок с Аней Лыткиной. И все это, как признала в суде сама Кислова, на нее не подействовало. И мы видим, что она настойчиво добивается его чувства, и, встретив Аню у ворот дома, где жил Марков, она ведет с ней откровенный разговор, при котором Аня говорит ей: «Я из-за него стала больная, сама жить не буду и его убью». А несколько позднее, когда они обе направлялись на квартиру к Кисловой, Аня сказала: «Я сегодня буду справлять свадьбу, а завтра меня будут хоронить». Эта фраза Ани во второй ее части оказалась пророческой.

Сопоставим все это и сделаем вывод.

С того момента, когда Лыткина стала сомневаться в искренности отношений к ней Маркова и когда у нее появился страх перед возможностью разрыва, в ее сознании мелькала мысль о самоубийстве, принимая все более отчетливые формы.

Встреча с Кисловой у ворот дома Маркова была для нее роковой. Она столкнулась лицом к лицу с соперницей, наглой и настойчивой, но верила еще в свои силы и в свою власть над Марковым. И когда Татьяна заплакала, Лыткина, по показанию Боковой, сказала ей: «Зря твои слезы, во всем виновата ты, так как ты знала, что я живу с Анатолием, а я как жила, так и буду с ним жить». И тогда Кислова позвала ее к себе на квартиру.

Зачем она позвала Аню к себе? Какой разговор был между ними? Об этом мы ничего не знаем, или, вернее, знаем только со слов Кисловой. Но мы знаем из имеющейся в деле записки Кисловой к Маркову, что она еще до встречи с Аней вызвала его к себе. Она знала, что Марков может прийти к ней в этот же вечер. Следовательно, в план ее действий входило столкнуть их обоих у себя в комнате, сделать так, чтобы Аня была унижена, оскорблена, оттолкнуть ее от Маркова, а может быть, -кто может это знать? - у нее тогда и возник в мыслях дьявольский расчет на то, чтобы слова Ани о похоронах действительно оказались пророческими.

Эта, как мы видели здесь, волевая, настойчивая и коварная девушка могла создать специальные условия для такой реализации.

Вспомним, что еще до того, как была написана записка, которой она вызывает Маркова, Кислова вместе с Боковой устраивает у себя маленький мир; она дает Боковой 50 рублей, и последняя покупает 400 граммов водки, которую эти две молодые девушки здесь же распивают. За выпивкой бывшая и настоящая любовницы Маркова ведут беседу о нем, о его непостоянстве и о его отношениях к Ане Лыткиной.

Во время беседы за выпивкой и закуской происходит странный эпизод, о котором Бокова показала у следователя и несколько подробнее рассказала здесь: Кислова задумчиво взяла со стола этот самый нож и провела его острием по своей руке так, что оставила белую царапину. Бокова спросила ее, что это значит. И Кислова ответила: «Никому нельзя верить». После этого кто-то из них положил нож на стол, кто именно - они обе не помнят.

Но возвратимся к приходу Ани Лыткиной к Кисловой.

Прокурор слепо верит всему, что Кислова находит удобным для себя показывать. Он доверчиво повторяет рассказ Кисловой о том, что инициатива спрятаться в шкаф принадлежала Ане, а не Кисловой и что мысль услышать из шкафа разговор между Татьяной и Марковым также принадлежала Лыткиной. Прокурор верит и тому, что Лыткина будто бы колебалась, куда ей спрятаться, и я вправе в связи с этим спросить Кислову: «А почему шкаф оказался пустым? Почему вы заранее освободила его от вещей?» И я вынужден был бы ответить ей: «Потому что вы заранее подготовили эту провокацию. Вы прекрасно знали о том, что Аня живет с Марковым. Только за час до того она говорила вам, что будет жить с ним и дальше. Только за час до этого она говорила, что любит его и не представляет себе жизни без него. И вы замышляете дьявольский план. Вы уговариваете ее спрятаться в шкафу и оттуда услышать, как близкий ей человек, которого она считает своим мужем, объясняется вам в любви. Вы сами провоцируете этот разговор: вы спрашиваете Маркова, с кем он будет жить - с вами или с Аней. Запертой в шкафу любящей женщине вы устраиваете настоящую пытку.

Получив ответ от Маркова: «Только с тобой, только тебя, ее не люблю», вы требуете: «Так скажи же ей это сам!» - и вы бежите к шкафу и открываете дверцу. Что может быть омерзительнее такого поступка?»

С каким надрывом, с какой душевной травмой выскочила из шкафа Аня Лыткина! В ней уже несколько дней подряд нарастало тревожное настроение. Ее слова о том, что жить без Маркова она не будет, что убьет себя и его, разговор в похоронах - все это свидетельствует об уже ранее начавшемся в ней внутреннем разладе и мыслях о самоубийстве.

Провокация, устроенная Кисловой, была последней каплей, переполнившей чашу переживаний Ани. Слова Маркова, обращенные к ее сопернице, услышанные ею из шкафа, были тяжелым ударом по оскорбленному чувству, непереносимой обидой и разрушением ее надежд. Нараставшая мысль о самоубийстве под страшным впечатлением того, что произошло, претворилась в жизнь.

Для женщины такого типа, для представительницы той среды, которую я уже ранее охарактеризовал, это было психологически понятным выходом из положения. Для Татьяны же это был желанный выход, который она подготовила, идя к своей цели жестокими и гнусными путями.

Лыткина выскочила из шкафа с ножом в руке и страшным голосом крикнула: «Подлец!»-как всегда и везде одинаково показывал Марков. Но и Кислова рассказывала первым людям, спросившим ее в комнате, где еще не остыла покойная, рассказывала врачу скорой помощи Мещериновой, соседу Крашенкову и агенту уголовного розыска Зуеву о том, что Аня зарезалась сама и что нож был раньше на столе.

Так, оно, конечно, и было. И то, что вы, Кислова, будучи привлечены к ответственности и арестованы, стали давать иные показания о том, что видели, как Анатолий и Аня махали руками, как будто дрались, или как в другом месте вы показываете: «их руки были над головами»- это вполне понятно. По существу вы создали обстановку для самоубийства и подсунули ей нож, оставив его на столе перед тем, как она спряталась в шкафу. А может быть, вы ей просто вручили этот нож. И невольно при этом снова хочется спросить вас, почему за два часа до прихода к вам Ани и Маркова вы пробовали лезвие ножа у себя на руке? Вспомните и другое, на чем настаивает Марков, а вы говорите, что не помните, - зачем, как только вошёл к вам Марков, а Аня была уже в шкафу, вы заперли дверь вашей комнаты? Зачем? Невольно напрашивается ответ - вы сделали это потому, что боялись, как бы он не сбежал при появлении Ани. Вы отрезали ему путь к отступлению. И когда он вытащил нож из раны на груди Ани, вы стали отбирать у него этот нож, вы пытались симулировать покушение на самоубийство. Так именно понял вас Марков и, не дав вам ножа, он швырнул его в раскрытую форточку. Это было естественным и понятным движением с его стороны.

Прокурор здесь придавал большое значение вопросу: через десять-пятнадцать или больше минут Марков вызвал скорую помощь. Я не совсем понимаю, почему так много внимания уделялось этому моменту. Марков вел себя именно так, как ведет себя потрясенный ужасом, не повинный в убийстве человек. Увидев, что Аня упала, он, выхватив нож, на котором были следы крови и хлеба, бросается к ней, поднимает платье, ищет рану, а затем, выбежав в коридор, кричит: «Где телефон, там зарезались, я во всем виноват!». Это крик не убийцы, а человека, который на минуту почувствовал всю свою моральную ответственность за то, что произошло, всю пустоту и неприглядность своей жизни, своих поступков. Он понял в эти минуты, что также был виноват в гибели девушки, которая его любила, и, может быть, этот крик был одновременно естественным порывом собственного морального осуждения, сознания своей вины перед покойной и перед советским коллективом. И если это так, то этот крик: «Я во всем виноват!» - говорит о том, что в душе Маркова еще сохранились светлые движения сердца, что не все еще потеряно для него.

Прокурор спросил: а почему Марков вслед за этим дома переоделся? И каждый другой на его месте переоделся бы. Для него, как и для каждого на его месте, было ясно, что, если он находился в комнате, где обнаружен труп женщины со смертельной раной в груди, ему не избежать задержания и расследования.

Марков от первого допроса у следователя и до конца судебного следствия рассказывал все одинаково, без изменений и без провалов памяти. Он рассказал правду о том, что Аня выскочила из шкафа с ножом в руке и зарезалась на глазах у него и Кисловой. А Кислова сказала правду лишь тем, кто первым вошел в ее комнату, когда она лежала возле мертвой Лыткиной. А дальше она лгала, хитрила, изворачивалась. Она утверждала, что не видела, у кого был нож, но видела, как Марков и Аня махали руками, как будто боролись. И здесь на помощь правосудию приходят эксперты, установившие, что рана Лыткиной могла быть нанесена как посторонней рукой, так и ее собственной. В то же время экспертиза констатирует, что нигде на теле покойной не обнаружено никаких признаков борьбы, что было бы вполне естественно, если бы между нею и Марковым происходило то, что описывает Кислова.

Речь прокурора целиком основана на противоречивых показаниях Кисловой, а дальше следуют умозаключения, выводы и предположения при таком уликовом материале вы требуете осуждения Маркова за убийство, якобы совершенное им три года назад, после того как дело было прекращено и ничего нового дополнительным расследованием против Маркова не добыто! Вы взывали к суровому наказанию и закончили свою речь упоминанием о нашей прекрасной столице, о нашей светлой жизни и радостном майском дне.

Да, вы правы, товарищ прокурор. Мы живем в эпоху, когда в нашей стране радостно жить. Мы живем не только настоящим, но и верой в еще более радостное будущее. Ярко светит над нами наше солнце. Не надо же омрачать этот солнечный день и нашу совесть требованием несправедливого приговора.

Я прошу об оправдании Маркова.

4.3. "СОПУТСТВУЮЩИЕ" ПРЕСТУПЛЕНИЯ АДВОКАТОВ ИЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ АДВОКАТА-СОУЧАСТНИКА

4.3.1. Общая характеристика

Как уже было отмечено, "сопутствующим" адвокатским преступлением может быть фактически любое из предусмотренных Особенной частью уголовного закона, в совершении которого адвокат принимает участие как пособник, а равно как подстрекатель, организатор, а в дополнении ко всему, иногда и как соисполнитель (виды соучастников - ст. 33 УК РФ. См. 4.3.2 - 4.3.4). Привлечение адвоката к ответственности становится возможным, исходя из правила ч. 4 ст. 34 УК РФ, в соответствии с которым лицо, не являющееся специальным субъектом какого-либо преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ, но участвовавшее в его совершении, несет ответственность именно в качестве организатора, подстрекателя или пособника. Чаще всего в практике адвокат в сопутствующем преступлении исполняет роль пособника.

Эти обстоятельства лишают всякого смысла попытки перечислить и описать все сопутствующие адвокатские преступления. На наш взгляд, следует остановиться только на тех из них, которые чаще всего встречаются на практике, наиболее общественно опасны и являются носителями специфических закономерностей, присущих всем "сопутствующим" адвокатским преступлениям.

Исследования показали, что если исходить из зависимости между характеристикой типичных посягательств и выделенными нами типами защитников (см. гл. 3.2), то чаще всего сопутствующие адвокатские преступления совершаются "вовлеченными" защитниками и их, условно говоря, антиподами - "коррумпированными" защитниками. Хотя в ходе настоящего исследования не раз отмечалось, насколько много общего у этих типов в средствах и методах незаконной защиты, в личностных качествах. Кроме того, не исключено, что "вовлеченный" адвокат одновременно может быть и "коррумпированным". В пораженных язвой коррупции отдельных правоохранительных подразделениях такое встречается сплошь и рядом.

В общем плане наиболее типичными сопутствующими преступлениями для "вовлеченных" защитников, членов организованных преступных формирований, например банд (ст. 209 УК РФ), преступных сообществ (ст. 210 УК РФ), будут те преступления, которые входят в базовую и вспомогательную виды криминальной деятельности соответствующей преступной группы или организации1.

Так, например, если организованная преступная группировка в качестве базовой деятельности промышляет незаконным таможенным оформлением, регистрацией и продажей ввезенных в Россию иномарок, эта деятельность является главным средством ее преступного обогащения, то вспомогательной, обеспечивающей преступной деятельностью является дача взяток работникам таможенных органов, иные коррупционные преступления (подкуп работников ГИБДД, подделка и подлог документов и т.п.). Особенно нуждается в "вовлеченных" адвокатах организованная экономическая, коррупционная преступность. Реже такого адвоката содержат преступные группы, промышляющие насильственными и корыстно-насильственными преступлениями (разбои, грабежи, бандитизм и др.).

"Вовлеченный" адвокат как активный соучастник преступлений базовой и вспомогательной группы хорошо знает механизм соответствующей преступной деятельности, правовую регламентацию соответствующих сфер экономики и управления, лично знаком с руководителями ОПГ (ОПС), является частью мозгового центра преступного формирования.

Он обычно содействует преступникам на всех стадиях преступлений, но особенно значима его роль в подготовке посягательств и сокрытии их следов. Опытные преступники, готовя свои наиболее изощренные, сложные по механизму преступления обязательно советуются с таким адвокатом. Участвуя в подготовке посягательств, "вовлеченный" защитник заранее советует наименее опасный способ его совершения, рекомендует, как сокрыть следы, добиться отсутствия свидетелей, организовать инсценировку, создать ложное алиби и т.д.

Особенно высока степень опасности участия "вовлеченного" адвоката в сложных экономических преступлениях. Широко известно, что составы преступлений в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК РФ) характеризуются сложной конструкцией, повышенной бланкетностью, неоднозначностью в квалификации, а в практическом применении многие из них просто "мертвы"2.

Грамотный анализ уголовно-правовой и криминалистической характеристики большинства этих преступлений показывает преступникам эффективные способы ухода от уголовной ответственности, иногда просто путем использования недостатков, "узких мест", "лазеек" законодательства.

Приведем типичный пример: в конструкции состава преступления, предусмотренного ст. 193 УК РФ "Невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте", субъект сформулирован как специальный - руководитель организации. То есть если необходимые документы о преступном вывозе капитала за рубеж подписал не руководитель, а любой другой сотрудник организации (заместитель, главный бухгалтер и др.), то деяние становиться не преступным. Налицо ошибка законодателя, недостаток конструкции нормы3. Но достаточно "вовлеченному" адвокату, знающему эту особенность квалификации преступного невозвращения, дать совет руководителю, планирующему преступление, чтобы он лично не подписывал внешнеэкономический контракт, паспорт сделки и другие документы, а поручил это любому подчиненному либо специально под контракт создал "фирму-однодневку", то он уже тем самым, по существу, уберег этого руководителя от уголовной ответственности4. К слову сказать, признак "руководителя организации" резко ограничивает применение еще целого ряда составов экономических преступлений (ст. 176, 177, 195-197 УК РФ и др.).

Характерно, что для организованных преступных формирований в качестве "вовлеченного" желателен именно адвокат, а не юрист любой другой профессии. Адвокат - он и юридический консультант, и практик, в любой момент имеющий возможность вступить в дело в качестве защитника изобличенного члена группировки, и информатор, который в силу статуса и связанных с ним полномочий может быть в курсе дел правоохранительных подразделений.

"Коррумпированные" адвокаты чаще всего совершают сопутствующие преступления против интересов правосудия (гл. 31 УК РФ). Отметим, что речь идет не о тех основных адвокатских преступлениях, которые уже описаны в предыдущих главах работы, а о составах, в конструкции которых адвокат не может быть специальным субъектом, исполнителем преступления. Так, адвокат не может быть исполнителем (соисполнителем) в привлечении невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ). Но, исходя из правила ч. 4 ст. 34 УК РФ, соучастниками этого опасного преступления, в форме подстрекателей и пособников, недобросовестные адвокаты могут быть признаны и становятся довольно часто (см. далее - гл. 4.4.1).

Недобросовестные адвокаты всех выделенных нами групп часто совершают соучастие в должностных преступлениях (гл. 30 УК РФ). Например, адвокат для своего знакомого судьи становится постоянно действующим посредником, точнее соучастником, во взяточничестве (ст. 33 и ч. 1 ст. 290 УК РФ и др.; см. гл. 4.2.16) или содействует недобросовестному следователю в служебном подлоге документов (ст. 33 и 292 УК РФ) и т.п.

Проведем краткий уголовно-правовой анализ соучастия, применительно к сопутствующим адвокатским преступлениям. Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления (ст. 32 УК РФ). Таким образом, соучастие в неосторожном преступлении невозможно.

4.3.2. Адвокат-организатор

В соответствии с ч. 3 ст. 33 УК РФ организатор - это лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими. Достаточно совершения лицом хотя бы одного из действий, альтернативно перечисленных в п. 3 ст. 33 УК РФ для того, чтобы признать его организатором.

Как известно, организатор преступления является самым опасным из соучастников. Его действия могут выражаться в подборе соучастников, распределении между ними обязанностей, разработке плана преступления, выборе предмета преступного посягательства, приискании орудий и средств, обеспечение прикрытия и т.д. Равно как и подстрекатель и пособник, организатор, в отличие от исполнителя, всегда действует только с прямым умыслом.

Адвокат редко бывает организатором ниже описанных сопутствующих преступлений. Не только по данному в законе определению (ч. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре), но и по сути, содержательной части своей деятельности, адвокат чаще является советником по правовым вопросам, правда, не всегда независимым. Однако в составе преступного формирования он может быть одним из главарей, членом команды лидеров, частью мозгового центра группировки и в этом своем качестве он может быть одним из организаторов преступления.

4.3.3. Адвокат-подстрекатель

В ч. 4 ст. 33 УК РФ подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. С объективной стороны подстрекательство характеризуется всегда как активное действие, направленное на возбуждение у исполнителя решимости совершить конкретное преступление. Так, с учетом субъективных свойств предполагаемого исполнителя подстрекатель может прибегать к шантажу и лести, а иногда достаточно намека, вскользь брошенного слова и т.п. Чаще всего подстрекатели пользуются подкупом, убеждением, просьбами, советами, уговорами, обещаниями, обманом, физическим воздействием 5.

Как подстрекатель, адвокат может участвовать в совершении многих сопутствующих преступлений. Так, "коррумпированный" адвокат весьма заинтересован, чтобы должностные лица - следователи, дознаватели, прокуроры, судьи, к которым он "прикрепился", совершали должностные преступления, преступлениях против правосудия. Особенно полезно для него получение указанными лицами взяток. Преступная связка типа: "следователь-адвокат" (см. гл. 3.2.11, 4.2.16) образуется не на пустом месте. Кто-то когда-то проявил инициативу в том, чтобы заработать, использую должностные полномочия следователя. Очень во многих, если не в большинстве таких "связок" инициатива принадлежит адвокату. "Коррумпированный" защитник подходит впервые к такому следователю, может быть еще и "не замаранному", и предлагает ему для начала пресловутый процент только за то, чтобы тот пригласил этого адвоката на платное дело (гл. 4.2.16). Дальше - больше. Взятки передаются за арест и за освобождение из-под стражи, за возбуждение и за прекращение уголовного дела и т.д. (гл. 4.4.2-4.4.3 и др.). Но будем объективными. Следователи в такой ситуации далеко не жертвы и не ведомые. И они часто проявляют инициативу и даже вынуждают адвокатов идти на преступные сделки. В этом случае в схеме преступной операции защитник больше похож на безынициативного статиста, рукой которого пишутся ходатайства, жалобы, т.е. создается видимость активности стороны защиты, а потоками "грязных" денег управляет коррумпированный следователь (судья, прокурор, оперуполномоченный).

Но когда подстрекателем к коррупции является адвокат, ситуация для него является выгодной вдвойне. С одной стороны, именно он получает суммы взяток от доверителей и часть из них по своему усмотрению передает должностному лицу. Причем, как уже отмечалось (гл. 4.2.11, 4.2.16), чаще всего ни взяткодатель, ни взяткополучатель не знают той суммы, которая осела в кармане коррумпированного адвоката. С другой стороны, в известных кругах такой адвокат приобретает репутацию ловкого дельца, способного договориться с любыми должностными лицами, всеми законными, а чаще незаконными методами добиться освобождения преступника от ответственности, иных благ для стороны защиты.

Но, вступив или организовав преступную "связку", недобросовестный адвокат только отчасти выполняет действия, характерные для подстрекателя. Большей же частью его деяния подпадают под признаки пособничества.

4.4. Адвокат-пособник

В ч. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

В отличие от определения подстрекателя, закон устанавливает закрытый, исчерпывающий перечень способов пособничества. Это дает важное преимущество в квалификации деяний, в т.ч. и в контексте настоящего исследования.

Пособничество принято считать наименее опасным видом соучастия. Пособник, как правило, менее активен, не руководит преступной деятельностью, не склоняет других к совершению преступления. К тому же пособничество может быть совершенно не только в форме активного действия, но и в форме бездействия, т.е. когда пособник в силу своего положения обязан был действовать, но сознательно уклонился от этой обязанности, содействуя другим соучастникам.

В научной литературе принято различать пособничество интеллектуальное и физическое.

К физическому пособничеству относятся именно физические действия (телодвижения и т.п.), способствующие исполнителю выполнить объективную сторону преступления. Они выражаются в предоставлении средств для совершения преступления (например, орудий взлома для кражи), в устранении материальных препятствий его совершению (например, взлом замков в квартире) и т.п. К физическому пособничеству в преступлении недобросовестные адвокаты прибегают значительно реже, чем к интеллектуальному.

Интеллектуальное пособничество выражается в психическом влиянии пособника на сознание и волю исполнителя. Это воздействие направлено на укрепление в нем решимости совершить преступление. К средствам интеллектуального пособничества относятся:

б) указания - наставления исполнителю, как действовать в конкретных случаях;

в) предоставление информации - новая, ранее не известная уголовному закону форма, выражающаяся в передаче сведений, имеющих значение для исполнителя (облегчающая совершение преступления), при видимом отсутствии личной заинтересованности информатора, что характерно для советов и указаний;

г) данное заранее обещание скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления и предметы, добытые преступным путем;

д) данное заранее обещание приобрести или сбыть такие предметы6.

Перечисление способов интеллектуального пособничества наглядно показывает, насколько широки возможности применения данного понятия при квалификации сопутствующей преступной деятельности адвокатов. Необходимо только помнить, что все перечисленные деяния пособник совершает на любой стадии преступления (приготовление, покушение, оконченное преступление), но только до его фактического завершения.

Для наглядности остановимся на характеристике приведенных выше пунктов:

а) советы: адвокат-пособник может давать советы, юридические консультации о том, как совершить преступление эффективно и безопасно. Зная уголовно-правовую квалификацию конкретных преступлений, уголовно-процессуальные аспекты их выявления и расследования, криминалистическую методику, тактику проведения отдельных следственных и оперативно-розыскных действий, технику экспертных исследований и т.п., адвокат может дать такие советы, которые существенно усилят общественную опасность посягательства, сделают его неочевидным, нераспознаваемым (гл. 4.1), трудно раскрываемым и расследуемым. Он заранее, еще до совершения преступления, может посоветовать, какие заведомо ложные показания выгоднее всего давать в случае изобличения, возбуждения дела, как сокрыть, сфальсифицировать доказательства, воздействовать на свидетелей, да и на следователя и т.п. Этими советами адвокат существенно укрепляет уверенность лиц, идущих на преступление, стимулирует их дерзость, увеличивает преступные "аппетиты" и амбиции;

б) указания: адвокат-пособник заранее наставляет преступника, как действовать в той или иной криминальной ситуации, в случаях, если преступление выявлено, раскрыто, преступник задержан и т.д., предлагает алгоритмы, программу совершения и сокрытия преступления, с тем чтобы обеспечить безопасность преступников, создать ложное алиби, инсценировать те или иные события и т.п.;

в) предоставление информации: адвокат-пособник предоставляет, прежде всего, правовую информацию: консультирует по законодательству, раскрывает нормативно-правовую базу, которую можно использовать для совершения преступления, ищет и показывает преступникам "лазейки" и "узкие места" в несовершенном законодательстве, которые можно использовать для того, чтобы уйти от уголовной и иной ответственности. Не следует забывать, что квалифицированный адвокат это не только и не столько "законник", "ходячая энциклопедия" правовых норм. Он во многом тактик, стратег, психолог, часто владеет обширными знаниями и опытом выявления, раскрытия, расследования, оперативно-розыскного обеспечения дел определенных категорий (как правило, нескольких, редко многих), знает психологию представителей стороны обвинения, типичные недостатки и особенности борьбы с преступностью в стране, регионе, конкретном правоохранительном ведомстве и подразделении. Наконец, он читает криминалистическую литературу, ориентируется в криминалистической методике расследования отдельных видов преступлений и т.д. и т.п.

Все это - юридические знания, информация, которая может быть просто бесценной для преступников при подготовке и совершении конкретного преступления. Да, источники этой информации в основном открыты (учебники, комментарии, методические пособия и др.). Но ни один преступник-неюрист не сможет в ней ориентироваться, найти нужную информацию в приложении к конкретной ситуации - т.е. то, что легко и быстро сделает грамотный, опытный, но беспринципный и нечистоплотный адвокат;

г) обещание скрыть преступника, средства и орудия и т.д.: адвокат может быть признан пособником в преступлении в случаях, если он, зная о его подготовке, заранее пообещал скрыть преступника, средства и орудия, следы и предметы, как то указано ч. 5 ст. 33 УК РФ. В русском языке слово "скрыть" используют в следующих значениях: "1. Поместить куда-либо, чтобы другие не могли обнаружить, увидеть; спрятать. 2. Утаить, сохранить в тайне от других и др."7.

В частности, как обещание скрыть, можно оценить заверения адвоката в том, что он поможет преступнику спрятаться от правосудия, "лечь на дно", тайно выехать за границу и т.п. В определенных ситуациях как обещание скрыть, можно расценивать обещание подкупить должностных лиц правоохранительных органов с тем, чтобы те намеренно не искали виновного, а в случае задержания, ареста помогли "вытащить из-за решетки" и т.п.

Например, бывают случаи когда по делам об убийстве "вовлеченный" либо "коррумпированный" адвокат сначала советует преступнику, как совершить убийство, не оставляя на трупе явных следов насилия (удушение, отравление, утопление), рекомендует оставить труп на территории обслуживания РОВД, где работают его знакомые коррумпированные следователи, оперуполномоченные, а после совершения убийства подкупает последних с тем, чтобы те в ходе доследственной проверки настояли на версии о несчастном случае (самоубийстве).

Очень часто член преступной группировки смело идет на преступление, веря в обещание "вовлеченного" защитника о том, что даже в случае задержания с поличным тот сумеет добиться освобождения под подписку о невыезде, залог, что позволит преступнику в дальнейшем скрыться.

Адвокат-пособник может пообещать скрыть средства и орудия совершения преступления, предметы, добытые преступным путем. Например, пользуясь гарантиями неприкосновенности (см. гл. 2), адвокат может предложить свое жилище для хранения перечисленных предметов, полагая, что вряд ли следователи проведут обыск в его, адвоката, жилище.

Адвокат-пособник может заранее пообещать скрыть следы преступления путем противозаконного использования своих юридических познаний, опыта и навыков. Здесь необходимо отметить, что законодательство не содержит понятия "след" и никак не раскрывает значение термина. В криминалистической науке, обращение к которой в данном контексте было бы закономерным, так же нет единого мнения о сущности этого понятия. Принято говорить о "следах в широком смысле" и о "следах в узком смысле". "С гносеологической точки зрения следами преступления являются любые изменения среды, возникшие в результате совершения в этой среде преступления. Эти изменения могут быть двух видов: идеальные ("отпечатки" события в сознании людей) и материальные ("отпечатки" события на предметах, изменения обстановки события)"8. И хотя доминирует позиция о признании криминалистическими объектами только материальных следов, разве есть препятствия к толкованию понятия "следы преступления" в ч. 5 ст. 33 УК РФ в широком смысле? То есть следами можно называть и отпечатки события в сознании людей - идеальные следы.

Из сказанного следует, что если недобросовестный адвокат заранее пообещал скрыть свидетеля-очевидца, носителя идеальных следов преступления, уговорить его молчать, обещал воздействовать на потерпевшего, чтобы тот не подавал заявление о преступлении и т.п. - эти действия также можно признать обещанием сокрытия следов, т.е. способом пособничества в преступлении.

Вместе с тем недопустимо слишком широкое толкование пределов ответственности адвоката в вопросах его соучастия в преступлении. Например, если адвокат помог преступнику уйти от ответственности с использованием незаконных методов, сокрыл средства и орудия совершения преступления, уничтожил его следы и т.д., но сделал это после совершения виновным посягательства и заранее не обещал сделать это, его действия, будучи, несомненно, грубейшим нарушением этики (см. гл. 9.2-9.3), тем не менее, не могут быть квалифицированы как соучастие в преступлении. Однако при известных условиях они могут быть квалифицированы как укрывательство преступления - ст. 316 УК РФ (подробно см. 4.2.9).

Кроме того, если адвокат, зная о готовящемся преступлении, заранее обещает принять на себя защиту интересов лица, его совершившего, и при этом не обещает осуществлять защиту незаконными методами, не дает иных вышеперечисленных противоправных обещаний, то он так же не может быть признан пособником. Хотя, как уже говорилось, налицо нарушение адвокатской этики.

Суммируя изложенное, необходимо отметить, что выделение сопутствующих адвокатских преступлений имеет важное как уголовно-правовое, так и криминалистическое значение для выявления и расследования этих посягательств.

Так, если в действиях защитника, участвующего в уголовном деле, усматриваются признаки основного преступления (например, фальсификации доказательств - ч. 2 ст. 303 УК РФ), и если при этом известно, что он является близким другом подзащитного и (или) является "вовлеченным" адвокатом организованной преступной группировки, членом которой является подозреваемый, обязательному выдвижению и проверке подлежит версия о совершении этим адвокатом сопутствующего преступления. Причем весьма вероятно, что того самого, в котором обвиняется его клиент. Возможно, что он является соучастником (в описанных формах) всех преступлений этой организованной группы.

Если в действиях защитника усматриваются признаки подстрекательства доверителя к даче взятки следователю (ч. 4 ст. 33 и ст. 291 УК РФ), то подлежит выдвижению и проверке версия о его "коррумпированности" с определенным следователем или всем следственным подразделением. Если это подтвердится, то следующими версиями (версиями-следствиями) могут быть систематические факты взяточничества со стороны следователя, совместное совершение им и этим адвокатом преступлений против правосудия (гл. 4.4.2, 4.4.5, 4.4.6 и др.), других преступлений против интересов подозреваемых, обвиняемых (см., например, гл. 4.4.3 - 4.4.4 и др.) и т.д.

Соответственно могут быть собраны достаточные данные, дающие основания, в частности, для проведения ОРМ в отношении конкретного адвоката9, для получения согласия суда на контроль и запись его телефонных переговоров (ст. 8 и 9 Закона "Об ОРД") и т.д., вплоть до возбуждения против него уголовного дела10.

В дальнейшем может быть изобличен не только и не столько один недобросовестный адвокат, а вся преступная группа, в которую он входит.

4.4.1. Подстрекательство и пособничество в привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности (ч. 4 и 5 ст. 33 и ст. 299 УК РФ)

В объективную сторону состава рассматриваемого преступления входит деяние, выражающееся в вынесении прокурором, следователем или лицом, производящим дознание, постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ). Обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее трех суток со дня вынесения данного постановления (ст. 172 УПК РФ).

В литературе высказываются две различных позиции о том, с какого момента признавать преступление оконченным: с момента вынесения постановления или с момента предъявления обвинения. Анализ норм УПК РФ указывает на обоснованность первой позиции.

Заведомо невиновный - это лицо, в деяниях которого по внутреннему убеждению субъекта расследования отсутствует состав либо событие вменяемого ему преступления.

Субъект преступления специальный. Это лицо, производящее дознание, следователь, прокурор.

Субъективная сторона - только прямой умысел. Виновный сознает, что выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого невиновного, и, несмотря на это, желает вынести это постановление и тем самым привлечь лицо к уголовной ответственности по делу. Цель и мотивы в конструкцию состава не входят. Но ими могут быть корыстная или иная личная заинтересованность, ложно понимаемые интересы службы, стремление повысить показатели в работе и т.п. (см. гл. 4.4 и 3.1)

Часть 2 ст. 299 УК РФ содержит квалифицирующий признак - обвинение лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 3 и 4 ст. 15 УК РФ).

Недобросовестный адвокат в данном преступлении может принимать участие и как подстрекатель, и как пособник.

Как подстрекатель адвокат (как правило, это "коррумпированный" адвокат) предлагает, уговаривает следователя "попугать" определенное лицо, находящееся в сфере уголовного судопроизводства. К ним могут быть отнесены лица, имеющее хоть какое-то отношение к расследуемым по конкретному делу событиям или те, кто вообще не имеет отношение к делу, но, по мнению адвоката, способны заплатить за "псевдозащиту".

Так, по делу о хищении в форме присвоения товаров из магазина, совершенном одним из продавцов, "коррумпированный" адвокат предложил знакомому следователю начать давление на заведующую магазином, женщину состоятельную, но при этом пугливую, переживающую хищение как личный позор. Вступивший в преступный сговор следователь начал вызывать женщину, допрашивать "с пристрастием", а затем вынес в отношении нее постановление о привлечении в качестве обвиняемой по ч. 1 ст. 293 УК РФ - халатность, и предъявил ей это обвинение. Следователь и защитник хорошо осознавали, что в действиях завмага нет состава данного преступления. В частности, она не была должностном лицом (руководитель МУП)11. Цель была проста - адвокат предлагает ей свои услуги и после предъявления обвинения требует в качестве гонорара значительную сумму денег. А взамен та получает гарантии, что дело в отношении нее будет прекращено. Гонорар злоумышленники поделили поровну. В дальнейшем уголовное преследование в отношении завмага было прекращено за деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ, ст. 28 УПК РФ). Разумеется, и основание прекращения уголовного преследования так же было избрано незаконно (см. гл. 4.4.2.).

В подобного рода случаях преступники иногда вообще не действуют в режиме уголовно-процессуального судопроизводства, не оформляют официально документы. То есть заведомо невиновному лицу следователь в сговоре с адвокатом предъявляет фиктивные, вернее подложные документы, которые не регистрируются, не подшиваются в дело. Иногда даже факт регистрации преступления, возбуждения уголовного дела, проведение процессуальных действий вплоть до предъявления обвинения - все фальсифицируется. То есть жертва преступления полагает, что против нее возбуждено дело, ведется расследование, а на самом деле все сфальсифицировано с целью вымогательства, мошенничества, шантажа.

В отличие от подстрекательства, о пособничестве адвоката в данном преступлении речь идет в случаях, когда инициатором незаконного привлечения к уголовной ответственности выступает недобросовестный следователь, прокурор, дознаватель. Как уже было отмечено, мотивы, которыми руководствуются эти должностные преступники, бывают разные. Иногда им, во что бы то ни стало надо фиктивно раскрыть нераскрытое преступление, закончить производством уголовное дело, создать видимость благополучия в отчетности. И тогда должностные лица ищут "козла отпущения" среди ранее судимых, беззащитных, психологически сломленных, либо умственно отсталых людей12.

Иногда заведомо для следователя невиновное лицо само, добровольно "берет на себя" ответственность за близкого человека либо за преступного авторитета. Следователи знают примеры, когда привлекаемые к ответственности, например, за изнасилование, пытаются торговаться со стороной обвинения, предлагают "повесить на них" нераскрытые убийства - лишь бы не было предъявлено обвинение в "постыдном" преступлении. Недобросовестные должностные лица часто идут на такие преступные сделки.

В подобных обстоятельствах следователь, осознавая невиновность привлекаемого лица, добивается различными способами участия в деле "контактного", желательно "неквалифицированного" защитника, а лучше всего - "коррумпированного"13 и склоняет его к соучастию в преступлении. В общем, от адвоката требуется лишь одно - чтобы он закрыл глаза на совершенно очевидный факт привлечения к ответственности невиновного, чтобы он формально, а то и фиктивно участвовал в следственных действиях. Взамен недобросовестный следователь обещает адвокату "подкинуть платные дела", иным образом содействовать его интересам.

4.4.2. Подстрекательство и пособничество в незаконном освобождении от уголовной ответственности (ч. 4 и 5 ст. 33 и ст. 300 УК РФ)

Здесь мы рассмотрим одно из самых противоречивых, спорных оснований уголовной ответственности адвоката, одно из наиболее "нераспознаваемых" преступлений. Казалось бы, не может быть сомнений в том, что в любой ситуации стремление к прекращению уголовного преследования и уголовного дела в отношении подзащитного есть естественная и правомерная цель каждого адвоката, чаще всего лучший результат его участия в уголовном деле.

Нет, и не может быть иного мнения о том, что любые, не запрещенные законом действия адвоката по защите подозреваемого, обвиняемого являются правомерными, более того - обязательными, поощряемыми, даже если защитник осознает, что на самом деле его клиент виновен в совершении преступления и заслуживает наказания. Это безусловное положение охраняется всей системой законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре. Как же в таком случае можно говорить о соучастии защитника в незаконном освобождении от уголовной ответственности?

Попробуем все-таки максимально непредвзято рассмотреть этот вопрос.

С объективной стороны данное преступление выражается в принятии решения об освобождении от уголовной ответственности подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления при отсутствии к тому предусмотренных законом оснований (гл. 4 УПК РФ).

Преступление окончено с момента подписания уполномоченным должностным лицом соответствующего постановления, с указанием об освобождении от уголовной ответственности подозреваемого или обвиняемого (по одному из оснований, предусмотренных ст. 24-28 УПК РФ).

Особое значение здесь имеет содержание субъективной стороны преступления, которое может быть совершено только при наличии прямого умысла в действия следователя, прокурора, дознавателя и др. Должностное лицо осознает, что подписывает постановление, которое освобождает лицо от уголовной ответственности, притом, что оно реально виновно в совершении преступления. Субъект понимает, что при этом грубо нарушает требования уголовного и уголовно-процессуального закона об основаниях и порядке освобождения от уголовной ответственности. Преступным будет деяние и тогда, когда подозреваемый, обвиняемый освобождается от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию (п. 3 ч. 1 ст. 24, ст. 25, 26, 28, п. 3 ч. 1 ст. 27 УПК РФ и др.), в то время когда для этого нет необходимых оснований (преступление не той категории, не истекли сроки давности и т.п.) и эти обстоятельства осознаются следователем без всяких сомнений.

Представляется, что преступным будет и такое освобождение от уголовной ответственности, когда внешне, процессуально, это решение принято законно и обосновано, но оно стало результатом предшествующих умышленных незаконных действий: фальсификации доказательств, уничтожения предметов и документов, принуждения к даче показаний и т.п.

В деянии должностного лица не будет состава данного преступления, если оно принимает неправомерное решение об освобождении от уголовной ответственности по ошибке, ввиду неправильной оценки совокупности доказательств, в результате добросовестного заблуждения или если оно сомневалось в правильности своего решения, и обвиняемый был освобожден от ответственности по принципу: "Все неустранимые сомнения в пользу обвиняемого" (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ).

С учетом изложенного, подстрекательство и пособничество адвоката в незаконном освобождении от уголовной ответственности будет преступным при наличии двух обязательных условий:

1) если защитник подстрекает, содействует данному решению незаконными, непроцессуальными средствами, например, путем преступного вмешательства в деятельность субъекта расследования (ч. 2 ст. 294 УК РФ (гл. 4.2.1)), путем дачи взятки (ст. 291 УК РФ (гл. 4.2.16)), шантажа и т.п.;

2) если при этом он осознает, что своими незаконными действиями подстрекает, способствует должностному лицу в принятии заведомо, бесспорно для обоих незаконного решения.

То есть соучастия в преступлении, предусмотренном ст. 300 УК РФ, не будет, если защитник действует:

1) незаконными методами, но при этом субъективно, возможно ошибочно полагает, что добивается принятия законного решения об освобождении от уголовной ответственности;

2) добивается заведомо для него незаконного решения об освобождении, но идет к цели с применением законных, процессуально и этически допустимых средств и методов защиты (ходатайства, жалобы, собирание оправдательных доказательств и т.д.);

3) незаконными методами, осознает, что добивается принятия незаконного решения, но полагает, что он обманывает следователя, думает, что следователь прекращает дело по ошибке, ввиду слабой квалификации и т.д. (Приложение 30).

Последнее утверждение основано на анализе определения соучастия.

Напомним, им является умышленное совместное(разрядка наша - Ю.Г.) участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления (ст. 32 УК РФ). То есть оба соучастника, и адвокат и следователь, должны совместно и умышленно стремиться к незаконному освобождению обвиняемого от ответственности.

Примеров подстрекательства к незаконному освобождению в практике предостаточно. Так, "вовлеченный" адвокат предлагает взятку следователю за то, чтобы тот заведомо незаконно прекратил дело в части, в отношении одного из обвиняемых по групповому делу. Оба юриста понимают, что это явно для них незаконное решение может быть отменено надзирающим прокурором, стать достоянием "широкой общественности" и т.д.

Поэтому в большинстве случаев оба соучастника тщательно маскируют совершаемое преступление. Вот основные способы маскировки:

1) из дела изымаются важные документы, уничтожаются либо фальсифицируются доказательства обвинения (ст. 292, 303, 325 УК РФ и др.);

2) в ходе расследования умышленно допускаются процессуальные нарушения, влекущие признание недопустимыми важных обвинительных доказательств;

3) по делу сознательно допускается неполнота, односторонность, характерно низкое качество расследования. Именно поэтому иногда коррумпированные руководители правоохранительных подразделений, желая "похоронить" определенное уголовное дело, под различными предлогами забирают его у опытного, принципиального следователя и передают его заведомо неопытному, неквалифицированному, но зато лояльному. "Неудачу" расследования легко списать на "плохих подчиненных";

4) фабрикуются, фальсифицируются доказательства защиты, организуется дача ложных показаний свидетелями, потерпевшими, ложные экспертные заключения и т.д.;

5) допускается заведомо неверная оценка доказательств с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности и достаточности;

6) используется заведомо неверное толкование уголовного закона или бланкетного законодательства, особенно по делам об экономических, служебных и иных сложных в квалификации преступлений, где много противоречий, как на уровне следственной практики, так и на уровне доктрины, но при этом мало или вообще нет актов судебного толкования и др. (см. приложение 31).

В дополнении к этому при необходимости используются разнообразные методы воздействия на вышестоящих должностных лиц, надзирающих прокуроров, в чьей компетенции находится контроль и надзор за законностью расследования, с тем, чтобы принятое заведомо незаконное решение "устояло", т.е. не было отменено.

Недобросовестные адвокаты часто подстрекают следователей, прокуроров, дознавателей к принятию преступного решения путем шантажа, угроз, иного психического насилия, особенно в отношении молодых, неопытных, неквалифицированных должностных лиц. То есть далеко не всегда используется подкуп. В ход идут общие знакомые, друзья, давление через родственников и т.п.

Если говорить о другом виде соучастия - о пособничестве в незаконном освобождении от уголовной ответственности (ч. 5 ст. 33 и 300 УК РФ), то необходимо особо отметить, что адвокат, на наш взгляд, не может быть привлечен за пособничество в форме бездействия в анализируемом преступлении. Если даже он осознано ничего не делал и подзащитный незаконно освобожден - его поведение не наказуемо. Нужно признать, что и в форме действия факты пособничества в этом преступлении встречаются реже, нежели факты подстрекательства, и их правовая оценка достаточно сложна и неоднозначна.

В случае пособничества, как и по ранее описанному преступлению, инициатива находится в руках следователя. У того может быть масса причин к совершению этого преступления. Это и личные интересы, и просьбы вышестоящего руководства, других влиятельных лиц, и подкуп со стороны заинтересованных лиц, в данном случае, совершенный помимо, в обход адвоката, т.е. дача взятки "напрямую" должностному лицу.

Своеобразным примером может служить и незаконное прекращение уголовного преследования в отношении лица, которое оказывало, либо якобы оказывало, содействие следственным органам, а чаще оперативно-розыскным подразделениям в их окруженной строгой тайной работе. То есть бывает так, что к следователю подходит оперуполномоченный, а то и руководитель оперативно-розыскного подразделения, и просит каким-либо, но подразумевается что незаконным образом, освободить от ответственности конкретное "содействующее" лицо.

В Законе "Об ОРД" в общем-то, существует норма, позволяющая освободить от уголовной ответственности лицо из числа членов преступной группы, совершившее противоправное деяние, не повлекшее тяжких последствий, и привлеченное к сотрудничеству с органом, субъектом ОРД, активно способствовавшее раскрытию преступлений, возместившее нанесенный ущерб или иным образом загладившее причиненный вред (ч. 4 ст. 18 Закона "Об ОРД"). Но возможно это только в соответствии с законодательством РФ, т.е., как правило, по нереабилитирующим основаниям при соблюдении определенных условий (ст. 26, 28 УПК РФ и др.).

Иногда, под прикрытием "интересов дела", такие условия и основания нарушаются. Часто сами следователи и оперативники создают видимость законности прекращения с использованием вышеперечисленных способов маскировки. Адвокат будет пособником такого преступления только в том случае, если он принимает активное участие в этих способах маскировки, т.е. в создании условий для незаконного освобождения от уголовной ответственности. Он может подговорить подзащитного, других лиц к даче заведомо ложных показаний, собрать фиктивные оправдывающие доказательства и т.п. При этом делать ему все это весьма легко. Он почти ничем не рискует. Ведь он применяет незаконные средства защиты "с санкции", "под крышей" должностных преступников, лишь содействуя их планам, а за это еще и получает деньги.

4.4.3. Подстрекательство и пособничество в незаконном задержании, заключении под стражу или содержании под стражей (ч. 4 и 5 ст. 33 и ст. 301 УК РФ)

Закономерности, связанные с соучастием адвокатов в данном преступлении, в целом те же, что и в отношении соучастия в незаконном привлечении к уголовной ответственности (гл. 4.4.1).

Объективная сторона преступлений14, предусмотренных ст. 301 УК РФ, состоит в заведомо незаконном задержании, заключении под стражу или содержании под стражей. Законный порядок применения этих весьма важных, "острых", конфликтных мер процессуального принуждения, основания, поводы и условия их реализации регламентированы гл. 12 и 13 УПК РФ. Нет смысла останавливаться на них подробно.

Преступления являются оконченными с момента фактического задержания, заключения под стражу либо с момента истечения сроков ареста, устранения оснований для дальнейшего содержания лица под стражей. Преступление является длящимся и заканчивается только после освобождения лица из-под стражи.

Остальные элементы состава преступления, в целом, соответствуют описанным по предыдущим преступлениям. Субъективная сторона - прямой умысел, субъект - дознаватель, следователь, прокурор и судья. Уточним, что хотя непосредственно лицом, принимающим окончательное правовое решение о заключении под стражу, является судья, однако такое решение принимается на основании постановления следователя, дознавателя и с согласия прокурора (ст. 108 УПК РФ). Поэтому все они являются специальными субъектами этого преступления.

Отдельные примеры подстрекательства адвоката к незаконному задержанию и аресту лиц уже приводились (см. гл. 3.1, 3.2.11, 4.2.16 и др.). Следует лишь дополнить, что соучастие адвоката, в форме подстрекательства к этим преступлениям - это незаконная деятельность против интересов подзащитного (см. гл. 3.1), и чаще всего совершается "коррумпированными" адвокатами. Такой защитник, к примеру, просит своего друга следователя задержать или арестовать собственного подзащитного на несколько дней. Мотив, как это чаще всего бывает, корыстный. Клиент не платит обещанный гонорар, или адвокат хочет получить дополнительное вознаграждение, но для этого ему надо продемонстрировать эффективную работу.

Возникает сговор: следователь "закрывает" человека, а адвокат имитирует повышенную активность, то, что он, якобы, обивает пороги высоких кабинетов, строчит ходатайства и т.д. Через несколько дней, как правило, через два дня, в результате "неимоверных усилий" в конец запуганный подзащитный освобождается следователем из-под стражи и с рыданиями бросается на грудь к своему адвокату-"спасителю". Разумеется, даже последние деньги обманутый подзащитный и его близкие отдадут такому защитнику-мошеннику (совокупность со ст. 159 УК РФ (гл. 4.2.11), да еще будут благодарны. Тот еще может солгать, что дал кому-то взятку, и сумма гонорара соответственно может вырасти. Полученными деньгами коррумпированные адвокат и следователь делятся. Как мы уже отмечали, на подобное преступление часто может пойти и "неоплаченный" адвокат для того, чтобы стать "оплаченным".

Соучастие со стороны адвоката в незаконном задержании и аресте (равно как и в преступлении, предусмотренном ст. 299 УК РФ) может быть результатом и более сложных преступных операций. Так, "вовлеченный" адвокат с целью выгородить своего клиента, имеющего вес в преступном мире, предлагает следователю сделку, суть которой заключается в том, чтобы "подставить" вместо виновного, другое заведомо невиновное лицо. В одном из вариантов это может быть совершенно непричастное лицо, жертва (бомж, умственно отсталый, беззащитный человек и т.п.). В другом - это может быть лицо, специально "нанятое", которое сознательно берет на себя вину другого за деньги, за поддержку своей семьи на воле, за обещание специфических благ на зоне и т.п. Часто это люди ранее судимые, много лет проведшие в колониях, привыкшие к ним и, в общем-то, не представляющие для себя иной жизни. Они не могут прижиться "на воле", найти работу, создать семью и ясно, что после освобождения они все равно очень скоро вернутся обратно. Так, почему бы не сделать это за деньги, или иные услуги?

В обоих вариантах недобросовестный адвокат, как правило, имеющий "предшествующий опыт", чаще всего бывший оперуполномоченный или следователь (см. гл. 3.2.1), сначала подбирает такое лицо, готовит его к "отсидке" за своего клиента, затем решается вопрос о поводах и основаниях задержания (ст. 91 УПК РФ), фальсифицируются доказательства вины невиновного (ч. 2 ст. 303 УК РФ), предъявляется незаконное обвинение (ст. 299 УК РФ) и т.д. Отметим, что все эти деяния должны квалифицироваться по реальной совокупности, правило поглощения одного состава другим не действует.

Особой спецификой обладают преступления, совершенные адвокатом в форме соучастия. Как правило, для них характерен такой вид как пособничество, например, в незаконном содержании под стражей. Здесь речь идет также о "нераспознаваемом" преступлении. Можно предвидеть сомнения многих читателей в обоснованности предложенной нами квалификации.

Приведем типичный пример. В отношении обвиняемого истекает срок содержания под стражей (ст. 109 УПК РФ). К этому моменту отпадают основания применения меры пресечения или, что бывает гораздо чаще, преступник по-прежнему заслуживает данной меры пресечения, ибо вина его в совершении преступления доказана, однако следователь допустил халатность, разгильдяйство, своевременно не представил необходимые материалы для продления срока содержания под стражей (был в отпуске и т.п.), либо была допущена ошибка в подсчетах совокупных сроков содержания под стражей15.

Так или иначе, сторона обвинения ни в коем случае, даже путем нарушения закона, не хочет допустить, чтобы арестованный был выпущен на свободу. В этой ситуации дознаватели, следователи, прокуроры иногда идут на подлог, т.е. на оформление необходимых документов задним числом, датой не позднее истечения срока содержания под стражей.

Следует найти в себе мужество и признать тот факт, что в период действия УПК РСФСР 1960 г., когда арест санкционировали прокуроры, некоторые из них время от времени шли на такого рода нарушения. Речь идет о коллегах автора, который по этой причине может быть необъективен, но нам лучше многих известно, насколько трудно, просто не поднимается рука выпустить на волю опасного преступника, убийцу, бандита и насильника, которого искали и изобличали долгое время и "всем миром" и который через минуту после освобождения скроется от следствия навсегда; отпустить только потому, что какой-то, мягко говоря, недобросовестный следователь вовремя не представил дело с постановлением о продлении срока содержания под стражей!

В настоящее время, когда решение об избрании и продлении данной меры пресечения принимает суд, такого рода нарушений либо не будет вообще, либо их станет значительно меньше.

Но вернемся к "сухой" и непредвзятой квалификации деяний. В приведенном примере в действиях следователя и прокурора усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 301 УК РФ - незаконное содержание под стражей, а при наличии корыстной или иной личной заинтересованности - еще и служебного подлога (ст. 292 УК РФ) или злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

В случае если защитник этого арестованного ("коррумпированный", "контактный", "неоплаченный") знает об истечении срока ареста, понимает, что его подзащитный содержится под стражей незаконно, но по просьбе следователя, прокурора, судьи, оперуполномоченных не принимает никаких мер к освобождению подзащитного из-под стражи, скрывает от него это обстоятельство, в его действиях усматриваются признаки пассивного соучастия, в форме пособничества, в вышеназванных преступлениях против правосудия. В то же время, как и во всех приводимых примерах, следует оценить деяния и защитника и должностных лиц с точки зрения степени общественной опасности и уточнить: нет ли в данном случае малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

4.4.4. Пособничество в принуждении к даче показаний (ч. 5 ст. 33 и ст. 302 УК РФ)

Согласно ч. 2 ст. 9 УПК РФ, никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению.

Право свободного добросовестного волеизъявления участников процесса обеспечивается многими другими положениями уголовно-процессуального закона, иного законодательства, а также Конституцией РФ (ст. 50 и 51).

С объективной стороны преступное принуждение выражается в психическом или физическом воздействии на подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего свидетеля, эксперта путем угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны лица, проводящего следственные действия.

Под принуждением понимается такое неправомерное воздействие на потерпевшего, которое, парализуя его волю, заставляет давать показания в интересах стороны обвинения. Важным условием правомерности тактических приемов является обеспечение следователем свободы выбора поведения допрашиваемого16. Для преступного принуждения характерно ограничение этой свободы.

Принуждением охватываются все незаконные методы допроса, очной ставки, опознания, иных процессуальных действий, где лицо дает показания или пояснения (замечания в протокол и т.п.). Закон называет некоторые из этих незаконных действий:

1) угроза - это вид психического принуждения, различные формы запугивания допрашиваемого путем демонстрации возможности наступления для него каких-либо неблагоприятных последствий;

2) шантаж - тоже вид психического принуждения, выражающийся в угрозе оглашения каких-либо компрометирующих потерпевшего сведений, не зависимо от их содержания и достоверности.

Под иными незаконными действиями понимаются любые противозаконные, в т.ч. и безнравственные поступки следователя и дознавателя в отношении лица, дающего показания, с целью получения от него необходимых стороне обвинения сведений. Иными незаконными действиями при прочих условиях могут быть: незаконное водворение в камеру для задержанных, ложные обещания прекратить дело, изменить меру пресечения и т.д. Незаконными методами может быть признано так же применение в определенных ситуациях алкоголя, наркотиков, психотропных и сильнодействующих веществ и т.д. Не важно, дало ли лицо в результате применения незаконных методов правдивые показания или заведомо ложные, оговорило себя, других лиц. Хотя это обстоятельство может быть учтено при назначении наказания.

Однако не является преступлением применение рекомендуемых криминалистикой средств, приемов и методов, основанных на данных психологии, медицины, других наук.

Вопрос о правомерности и этической допустимости тех или иных нетрадиционных средств, приемов и методов в криминалистической науке носит весьма неоднозначный, дискуссионных характер. Большинство ученых признают, что правомерность и этичность того или иного тактического приема является оценочной категорией, вопросом факта. Так, при соблюдении определенных условий некоторые авторы рекомендуют применять такие нетрадиционные средства, приемы и методы, как криминалистическая гипнология, криминалистическая полиграфология, криминалистический наркоанализ, одорология, психолингвистика, биоритмология др.17

Данное преступление является оконченным с момента начала использования субъектом расследования незаконных действий.

Субъект преступления - следователь, лицо, производящее дознание.

Субъективная сторона - прямой умысел, мотивы и цели преступления в конструкцию состава не входят, но чаще всего ими бывают желание любой ценой раскрыть преступление, улучшить показатели работы, проявить себя, якобы, с лучшей стороны, заслужить одобрение коллег, а так же карьеристские побуждения, месть, ненависть и т.п.

Квалифицирующим признаком по ч. 2 ст. 302 УК РФ является применение насилия, издевательств или пытки.

Адвокат, как соучастник в данном преступлении вряд ли будет играть роль подстрекателя. Разве что в случаях, когда он уговаривает следователя применить незаконные действия в отношении сообщника своего подзащитного с тем, чтобы сообщник взял вину в совершении преступления на себя.

В качестве пособника в принуждении к даче показаний недобросовестный адвокат часто действует против интересов своего подзащитного (см. Приложение 6). Такая деятельность опять-таки наиболее характерна для "коррумпированных" защитников.

Так, иногда беспринципные следователи, с целью любой ценой получить от обвиняемого признательные показания, приглашают к участию в деле своего "карманного" защитника, бывшего оперативника или следователя. Тот, пользуясь в силу своего статуса доверием подзащитного, начинает убеждать его в том, что противодействие расследованию бесполезно, не признавать вину бессмысленно, да и опасно, можно получить больший срок и т.п. Такой адвокат настоятельно рекомендует клиенту линию защиты, основанную на признании вины, сотрудничестве со следствием и т.д. Однако такие действия, будучи чаще всего несомненным нарушением профессионально этики (см. гл. 9.2, 10.2 и др.), а так же Закона об адвокатуре (гл. 6.2, 6.6), не могут быть сами по себе признаны соучастием в анализируемом преступлении. Пособничество будет в том случае, если адвокат не только неправомерно уговаривает, но и знает о применении в отношении своего подзащитного угроз, шантажа, иных незаконных действий. Иногда он даже присутствует при их применении, но не только не противодействует им, как того от него требует закон и профессиональная этика, но даже в той или иной форме поощряет беззаконие. Бывает, что недобросовестные адвокаты сами дают следователю-преступнику советы и указания, как незаконно добиться признательных показаний, предоставляют информацию о том, как ведет себя клиент, "чем дышит", говорит ли правду, не сомневается ли и т.д. Адвокат может и устранять препятствия к незаконному принуждению, например, обманным путем лишить подозреваемого психологической защиты, убедить его в том, что ему никто не поможет и т.п. Повторим, что при прочих необходимых обстоятельствах уже сам факт отказа от отстаивания прав и интересов подозреваемого, не заявление жалоб на незаконные действия, ходатайств, отводов, может быть расценен как содействие совершению данного преступления, а значит, как соучастие в нем.

Особый цинизм подобному поведению адвоката придает еще и то обстоятельство, что он тем самым сознательно представляет недобросовестным представителям стороны обвинения сразу три преимущества: во-первых, они получают возможность тайно и безнаказанно принуждать подследственного к даче показаний. Во-вторых, они пользуются активным или пассивным содействием недобросовестного адвоката в этом преступлении. Нелишним будет отметить, что в глазах подозреваемого уже только то, что его защитник не считает нужным возражать, жаловаться против явно незаконных методов может вызвать ощущение безысходности, беззащитности, иллюзию тщетности всех попыток защищаться от обвинения. В третьих, участие защитника, хотя бы формальное, в следственных действиях с применением незаконных методов позволяет оформить их результаты как допустимое доказательство. То есть, как мы уже отмечали, если недобросовестному следователю удастся на допросе путем угроз и шантажа принудить подозреваемого к признанию вины, то участие защитника сделает полученные показания допустимым доказательством обвинения. Даже в случае если в суде обвиняемый откажется от этих показаний (см., например, гл. 1.4) (см. приложение 6).

4.4.5. Подстрекательство и пособничество в фальсификации доказательств лицом, производящим дознание, следователем, прокурором (ч. 4 и 5 ст. 33 и ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ)

Общая уголовно-правовая характеристика преступной фальсификации доказательств была дана в гл. 4.2.6. Там же дана и характеристика этого преступления в случаях его совершения одним из специальных субъектов, предусмотренных ч. 2 ст. 303 УК РФ - защитником.

Однако ни для кого не секрет, что наиболее распространена в практике фальсификация "немых" доказательств другими специальными субъектами, упомянутыми в ч. 2 ст. 303 УК РФ. Это следователи, прокуроры и лица, производящие дознание. Именно в их распоряжении находятся материалы уголовного дела, они принимают по нему правовые решения, собирают большую часть доказательств и обладают процессуальными полномочиями по их проверке и оценке. По этим и ряду других причин именно у представителей стороны обвинения и возникает чаще всего соблазн совершить фальсификацию имеющихся в их распоряжении доказательств.

Мы не ставим в рамках этой работы задачу исследовать собственно эти преступления. Нас они интересуют лишь постольку, поскольку они могут быть совершены, и в практике действительно часто совершаются, в соучастии с адвокатами.

Чаще всего соучастие в фальсификации адвокаты совершают в форме подстрекательства. "Контактные" и "коррумпированные" адвокаты, действуя в интересах своего клиента, пользуясь доверительными отношениями со следователем, дознавателем, путем уговора, подкупа и иными способами склоняют их к следующим действиям:

Полная или частичная подделка, фабрикация доказательств защиты, прежде всего протоколов и иных документов. Полностью подделываются протоколы допросов вымышленных свидетелей (потерпевших, специалистов) или реально существующих, но не дававших соответствующие показания. Совершается и частичная подделка, когда в имеющийся протокол вносятся исправления, искажающие смысл показаний.

Например, по уголовным делам о дорожно-транспортных происшествиях (ст. 264 УК РФ) недобросовестные адвокаты, имеющие опыт по делам этой категории, с ведома должностных лиц, до назначения автотехнической экспертизы получают доступ к протоколу осмотра места происшествия (или административного протокола и вносят в схему места ДТП исправления, которые полностью искажают картину аварии, создают препятствия в установлении виновного (см. также гл. 4.2.10, 4.4.4 и др.).

Подмена, дублирование объектов. Так, по делу о незаконном хранении огнестрельного оружия недобросовестный адвокат до назначения криминалистической экспертизы изъятого у его подзащитного револьвера в сговоре со следователем заменил исправное, годное к применению оружие на старое, в неисправном состоянии, без спускового механизма. Одновременно был полностью переделан протокол обыска, в ходе которого был изъят револьвер. В тексте заменили описание оружия, чтобы нельзя было выявить подмену. В протоколе были подделаны и подписи понятых, после чего сам следователь расписался задним числом.

Внесение изменений в документ, протокол, изменения в вещественных доказательствах с целью придания им свойств, которые повлекут признание их недопустимыми доказательствами (см. приложение 31). Так, по делу о вымогательстве взятки оперуполномоченным уголовного розыска взяткодатель обратился в прокуратуру с заявлением. В качестве доказательства он представил аудиокассету с записью, которая была произведена скрытым способом (на миниатюрный диктофон). На записи были фрагменты беседы заявителя с оперативником, из которых было ясно, что последний действительно вымогает взятку. После возбуждения уголовного дела, осмотра и прослушивания кассеты, вступивший в дело адвокат в сговоре со следователем взял на время вещественное доказательство - аудиокассету и с помощью знакомого инженера звукозаписи произвел монтаж и перезапись имеющихся на кассете фрагментов, не уничтожая записанный разговор. Затем вернул кассету обратно следователю. Через несколько дней адвокат заявил ходатайство о проведении фоноскопической экспертизы (диагностического типа), на разрешение которой ходатайствовал о постановке вопроса: не является ли записанная фонограмма результатом монтажа ("склейка" фрагментов различных фонограмм и перезапись). Разумеется, экспертиза на этот вопрос дала положительный ответ. Аудиокассета с записью была признана недопустимым доказательством, уголовное преследование в отношении оперуполномоченного было прекращено за недоказанностью его вины (ч. 2 ст. 208 УПК РСФСР).

Адвокаты принимают участие в фальсификации доказательств и в форме пособничества. Вновь речь идет об инициативе следователей и других должностных лиц стороны обвинения, имеющей цель, как правило, создать фиктивные доказательства обвинения. Хотя, конечно, бывают и случаи, когда следователи втягивают адвокатов и в фальсификацию доказательств защиты.

В любом случае речь идет о таких доказательствах, которые были получены или должны быть получены с участием защитника. Как известно, единственно необходимым фактом, свидетельствующим об участии адвоката в следственном действии, является его личная подпись на последней странице протокола. Собственно по поводу этой подписи и совершается большинство такого рода преступлений.

Чаще всего их совершают "коррумпированные" защитники, а также "неоплаченные". Вот типичный пример: По делу о неочевидном убийстве мужчины его жена была задержана по подозрению в этом преступлении. В тот же день поздно вечером в результате беседы с оперуполномоченным женщина, находясь в состоянии глубокой депрессии, призналась в убийстве мужа. Понимая, что, скорее всего в ближайшее же время, может уже завтра, она откажется от этих показаний, следователь принял решение допросить ее в ночное время18 и без адвоката. При этом в протоколе он не поставил время допроса.

На следующий день подозреваемая действительно отказалась от признательных показаний, сославшись на помутнение рассудка. Тогда следователь внес в протокол заведомо ложные данные о времени допроса (с 20.00 до 22.00, то есть не в ночное время) и попросил своего знакомого адвоката поставить подпись на протоколе. Как видим, в результате этой фальсификации показания подозреваемой формально приобрели статус допустимого доказательства.

Следует отметить, что в целом следователи довольно часто допускают действия, которые при определенных условиях можно квалифицировать как фальсификацию. Очень часто проставляются задним числом дата и время проведения следственных действий, данные о понятых, якобы участвовавших в них, "собираются" вовремя не учиненные подписи участников следственных действий и т.п. Соучастниками таких нарушений закона, которые далеко не всегда бывают безобидными, очень часто становятся "контактные" адвокаты. Они идут на поводу у недобросовестных, недисциплинированных следователей и своей подписью придают сфальсифицированным документам видимость допустимости.

Очень часто на подобные нарушения идут "неоплаченные" адвокаты. Недобросовестная их часть, не желая участвовать в следственных действиях с клиентами по назначению, договаривается со следователем о том, что тот будет проводить часть следственных действий без него, а потом, в ходе ознакомления с материалами дела в порядке ст. 217 УПК РФ защитник подпишет все необходимые документы задним числом. Редко, но бывают и такие случаи, когда защитник по назначению вообще впервые видит своего клиента только на суде, притом, что на всех протоколах следственных действий с участием его подзащитного стоит его, адвоката, подпись.

4.4.6. Подстрекательство и пособничество в вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ч. 4 и 5 ст. 33 и ст. 305 УК РФ)

Совершение адвокатом соучастия в вынесении судом заведомо незаконного приговора или иного судебного акта, в целом, с позиции криминалистической характеристики, имеет те же закономерности, что и соучастие в преступлениях, предусмотренных ст. 299-303 УК РФ. Хотя, разумеется, степень общественной опасности такого рода преступлений, как правило, на порядок выше, чем у коррупционных преступлений, совершенных адвокатами совместно с работниками правоохранительных органов.

Преступная группа, связка "коррумпированные судья и адвокат" является, пожалуй, одним из самых опасных проявлений коррупции в сфере уголовного судопроизводства.

Специальным субъектом данного преступления могут быть только судьи, рассматривающие дела единолично или коллегиально в судах всех инстанции, и присяжные заседатели.

Преступление совершается судьей всегда путем активных действий. Вынесение заведомо неправосудного приговора и иного судебного акта является оконченным преступлением с момента его подписания. Обязательный признак состава преступления - заведомая неправосудность судебного акта. Неправосудным считается судебный акт, который вынесен с существенным нарушением норм материального или процессуального закона. Признаками неправосудности приговора могут быть: недоказанность обвинения (осуждение невиновного); оправдание виновного при наличии достаточных доказательств его вины; заведомо неправильная квалификация преступления, как ухудшающая, так и улучающая положение подсудимого; назначение как необоснованно мягкого, так и необоснованно сурового наказания и т.д.

Неправосудность постановления может состоять, в частности, в незаконном избрании меры пресечения в виде заключения под стражу либо в отказе в удовлетворении соответствующего ходатайства, в отмене или изменении меры пресечения, в отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и о прекращении уголовного дела (в порядке ст. 125 УПК РФ), в отмене кассационной инстанцией законных приговоров и решений, в неосновательном отклонении протеста или жалобы и т.д.

Неправосудные судебные акты должны, на наш взгляд, характеризоваться существенными нарушениями материального и процессуального закона, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства, государственным и общественным интересам и т.п.

То есть несущественные нарушения19, не влияющие на разрешение дела по существу и не нарушающие прав и законных интересов граждан и интересов государства, не должны влечь признание судебного акта неправосудным в значении комментируемой статьи УК РФ.

Важнейшим признаком субъективной стороны рассматриваемого преступления является вина в форме прямого умысла. Приговор или иной судебный акт должен быть неправосудным заведомо. То есть виновный судья осознает, что злоупотребляет своим служебным положением и подписывает приговор, определение или постановление, которые, несомненно, для него самого являются неправосудными. Если судья сомневается в правосудности подписываемого акта, добросовестно заблуждается в законности выносимого решения или допускает ошибку, по данной статье УК РФ деяние не является преступным20.

Мотивы, не входящие в конструкцию данного состава преступления, могут быть самыми разнообразными, например, корыстные побуждения, иная личная заинтересованность, жалость, сострадание к подсудимому либо наоборот, личная неприязнь, ненависть. Мотивами может быть и страх перед угрозами, шантажом, иными нежелательными последствиями, которыми грозит вынесение правосудного судебного акта, желание угодить руководству, иным влиятельным лицам, вмешивающимся в деятельность суда (ч. 1 ст. 294 УК РФ).

Распространенными мотивами преступления является, и стремление побыстрее рассмотреть дело, улучшить показатели отчетности. В частности раньше, до вступления в силу УПК РФ (01.07.2002 г.), когда суды имели право возвращать дело прокурору для дополнительного расследования, распространенным (тщательно скрываемым, разумеется) мотивом вынесения судьей неправосудного определения о возвращении дела было нежелание рассматривать его по существу, так как это мешало своевременному уходу в отпуск и т.п. К тому же, возвращение судами дел для дополнительного расследования по надуманным, порой, явно незаконным основаниям являлось эффективным "инструментом воздействия", а фактически давлением на прокуратуру и следственные органы. Хорошо, что с введением УПК РФ эти времена ушли безвозвратно.

Целая эпоха уголовного судопроизводства, ознаменованная неестественно низким процентом оправдательных приговоров (менее одного процента), характеризовалась страхом, опасением судей выносить такие приговоры под давлением стороны обвинения (прежде всего прокуратуры), господствующей идеологии, сложившейся практики и т.д. Судьи готовы были пойти на любое заведомо неправосудное решение: вернуть дело на доследование, осудить лицо к условной мере наказания, назначить наказание в виде лишения свободы, полностью охватывающее срок содержания обвиняемого под стражей до вынесения этого приговора и т.п., все лишь бы не оправдывать подсудимого.

К слову сказать, и эта практика постепенно уходит в историю.

Позволим себе высказать довольно спорное и даже непопулярное мнение, но все-таки в настоящее время судья в уголовном судопроизводстве, при всех гарантиях его независимости, является лицом достаточно уязвимым.

Судья районного звена принимает ежедневно десятки важнейших правовых решений, являющихся предметом конфликтующих интересов сторон защиты и обвинения, различных заинтересованных лиц, в том числе субъектов противодействия, представителей СМИ и т.д. В условиях большой нагрузки и хронического дефицита времени судья должен заботиться не только о качестве, но и о сроках рассмотрения дел и материалов, не допускать затягивание "отписки" по делу (подготовки письменных вариантов уже оглашенных приговоров, постановлений и иных документов). "Обладая в целом достаточной психологической устойчивостью, судьи работают на износ, доходя до состояния нервного истощения"21.

Как человек, судья постоянно беспокоится, переживает о том, чтобы его приговоры, постановления и определения не были отменены (изменены) вышестоящей инстанцией. Каждая отмена и изменение - серьезный брак в работе судей. Характерно, что практически все судьи убеждены: в принципе, если грамотному юристу задаться такой целью, то в любом судебном акте можно найти основания для его отмены либо изменения. Стороны защиты и обвинения, недовольные вынесенным приговором, постановлением, определением, часто находят и используют в жалобах и протестах самые формальные, ничтожные основания для отмены. Ну а чем больше таких приговоров, тем выше вероятность привлечения судьи к дисциплинарной ответственности, от которой, как уже отмечалось в гл. 2, судья, в отличие от адвоката, никак не застрахован.

Меры по физической защите судей, возможности использовать табельное оружие в настоящее время больше декларация, чем реальная гарантия независимости. Полагаем, что если судья до этого работал прокурором или следователем, то он, как правило, хорошо владеет и оружием и навыками преодоления незаконного противодействия расследованию. Однако далеко не все судьи могут адекватно противостоять постоянным попыткам вмешательства, давления с целью принятия неправосудных решений.

Опытные, но недобросовестные адвокаты хорошо знают все эти детерминанты поведения судьи. Очень часто они используют их в целях понуждения судьи к вынесению заведомо неправосудных актов.

В основном соучастие адвокатов в совершении данного преступления выражается в форме подстрекательства. И подстрекают, как правило, к вынесению неправосудных актов, улучшающих положение их подзащитных. Хотя, как не странно, бывают и обратные ситуации. Например, нечистоплотный адвокат просит знакомого судью избрать в отношении собственного подзащитного в качестве меры пресечения заключение под стражу для того, чтобы добиться от доверителя большей суммы гонорара. Здесь, кроме прочего, усматривается и совокупность с преступлением, предусмотренным ч. 4 ст. 33 и 301 УК РФ.

Нужно ли вновь напоминать, что подобные преступления практически всегда совершаются в совокупности с воспрепятствованием осуществлению правосудия (ч. 1 ст. 294 УК РФ), а потому обладают практически всеми его признаками и совершаются в основном теми же способами (гл. 4.2.1). Во многих случаях действия недобросовестных адвокатов следует квалифицировать не только как подстрекательство к вынесению заведомо неправосудного судебного акта, но и как соучастие в злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 33 и 285 УК РФ), соучастие в незаконном освобождении от уголовной ответственности (ст. 33 и 33 и 300 УК РФ).

Кроме того, часто используются следующие способы подстрекательства:

1) дача взятки судье за вынесение того или иного неправосудного акта (кроме прочего, еще и совокупность с преступлением, предусмотренным ст. 291 УК РФ);

2) обещания оказания материальных и иных услуг, в т.ч. бесплатного представительства адвокатом интересов любого лица, если об этом попросит судья;

3) просьбы через общих друзей, через родственников, путем воздействия на судью через вышестоящих руководителей, иных влиятельных лиц;

4) угроза разглашения компрометирующих судью сведений;

5) угроза умышленно затянуть судебное рассмотрение дела, обжаловать все акты, выносимые судьей, все его действия и поступки, и не только по данному делу, но и по всем рассматриваемым этим судьей делам (см. приложение 32).

Но особенно опасны способы анализируемых преступлений, основанные на деятельности преступных групп: "коррумпированный адвокат плюс судья".

Для "сближения", коррупции между судьями и адвокатами есть и некоторые объективные причины и условия. Вот некоторые из них:

Как мы уже отмечали, по всей России в большинстве уголовных дел адвокаты участвуют по назначению (см. введение, гл. 3.2.12). Тем самым они фактически оказывают "гуманитарную помощь" и суду, и органам предварительного расследования. Особенно часто адвокатам приходится участвовать в делах без оплаты гонорара в процессе рассмотрения в суде. В известном смысле это создает основу для развития доверительных, а порой и личных дружеских отношений между судьей и адвокатом.

Судьи, в отличие от следователей, дознавателей, оперуполномоченных, не являются процессуальными противниками стороны защиты, т.е. не имеют оснований для, если так можно выразиться, "классовой ненависти" к защитникам. Между судьей и адвокатом в уголовном судопроизводстве на порядок меньше объективных и субъективных причин и поводов (детерминант) для конфликтов, как то предопределено уже самой природой предварительного расследования. И практика показывает, что реально конфликты адвокатов с судьями бывают значительно реже, чем со следователями. Хотя, как показали социологические исследования МГКА, по мнению адвокатов, судьи часто бывают крайне агрессивно настроены в отношении последних и неоправданно грубы, отклоняют "слету" до 99% их ходатайств, часто отличаются отсутствием правовой этики и низкой квалификацией22. Но здесь надо учитывать некоторый субъективизм опрошенных, а также то, что подобные оценки в отношении следователей и прокуроров носят еще более категорический, резко отрицательный характер.

Судья, в силу своего статуса и полномочий, имеет значительно больший вес и авторитет по сравнению со следователем и даже прокурором, особенно в условиях действия УПК РФ. Он принимает больше правовых решений и более значимых, чем сторона обвинения. Все-таки окончательные и важнейшие решения по делу принимает суд, и каждый адвокат знает, что те вопросы, которые не удалось решить со следователем, бывает, легко можно урегулировать с судьей. Таким образом, и у добросовестных и у недобросовестных адвокатов гораздо больше причин и мотивов иметь конструктивные, в том числе и личные отношения с судьями, чем с представителями стороны обвинения. Многие адвокаты вообще свысока относятся к следователям и прокурорам, а предпочитают все вопросы решать в суде. Некоторые стараются вообще избегать участия в досудебной стадии процесса. Зачем - рассуждают они - если все, так или иначе, решает суд?!

Судьи, как правило, являются более опытными и грамотными специалистами, чем большая часть представителей стороны обвинения. Это всегда лица, имеющие предшествующий суду стаж практической работы, т.е. бывшие следователи, прокуроры, юрисконсульты, адвокаты и т.д.23 Поэтому им часто легче оценить профессиональную квалификацию адвоката, его навыки и умения. Опытный, грамотный адвокат, умеющий излагать свои мысли кратко, ясно и аргументировано, заявляющий обоснованные ходатайства по существу вопроса, а не "льющий воду", соблюдающий дисциплину и не срывающий процессов и т.д., вызывает искреннее уважение судьи. Как отмечает Ю.Ф. Лубшев, "опрос судей свидетельствует о том, что отношение к адвокатам зависит от степени их подготовленности к процессу, глубины правового анализа материалов дела"24. Судья, оценив квалифицированного адвоката, начинает прислушиваться к его мнению, чаще брать его за основу принимаемых правовых решений, советуется с ним по многим вопросам. И в известных пределах в этом нет ничего противозаконного или неэтичного. При прочих равных условиях судья предпочтет, чтобы в рассматриваемом им деле участвовал именно такой адвокат, а не какой-нибудь "скандалист", непрофессионал (гл. 3.2.4), срывающий процессы и затягивающий их никому не нужными выступлениями, демагогией. Отсюда и встречная, взаимная заинтересованность самого судьи в профессиональных, а порой и в личных контактах с конкретным адвокатом.

Большинство судов, в отличие от правоохранительных органов, в занимаемых зданиях выделяют специальные помещения для адвокатов (подразделений юридических консультаций). Это неизбежно и разумно, поскольку необходимость участия в деле защитника возникает в районном суде чуть ли не каждую минуту. Соседство кабинетов - так же своеобразное условие для развития личных контактов.

Все эти и некоторые другие обстоятельства создают причины и условия не только для конструктивных взаимоотношений, но и для коррупции судей с адвокатами, порой приобретающей значительно более изощренные и опасные формы, чем подобная коррупция с представителями стороны обвинения.

Проявлениям данного вида коррупции присущи все признаки, которые были описаны по отношению к другим преступлениям "коррумпированных" адвокатов. Не следует забывать и о том, что уже само по себе непроцессуальное вмешательство адвоката в деятельность суда, даже с целью принятия правомерного решения при определенных условиях может быть уголовно-наказуемо по другим статьям УК РФ (ч. 1 ст. 294 УК РФ и др.).

Между тем, широко известно, что судьи привлекаются к уголовной ответственности весьма редко. Так, в 2001 г. Высшей квалификационной комиссией было дано согласие на возбуждение уголовных дел против судей в пяти случаях. Согласие на привлечение их к уголовной ответственности было дано по трем представлениям Генерального прокурора25. При этом мы не нашли данных о привлечении к ответственности адвокатов за соучастие в преступлениях судей, совершаемых ими в связи со своей профессиональной деятельностью26. То есть и эти преступления адвокатов имеют высочайший коэффициент латентности и (или) "нераспознаваемы" (см. гл. 4.1).

4.4.7. Подстрекательство к заведомо ложному доносу, заведомо ложному показанию, заключению эксперта или неправильному переводу, отказу свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ч. 4 ст. 33 и ст. 306 УК РФ; ч. 4 ст. 33 и ст. 307 УК РФ; ч. 4 ст. 33 и ст. 308 УК РФ)

Соучастие в данных преступлениях, совершаемое адвокатами имеет, в целом, те же закономерности, что и совершение ими некоторых из уже рассмотренных выше преступлений27. Там же мы отметили различия в квалификации между преступлениями, предусмотренными ст. 306, 309 УК РФ, и посягательствами, предусмотренными ст. 307 и 308 УК РФ.

Разграничение указанных составов обычно производится по объективной стороне преступления и, прежде всего, по приемам воздействия на свидетеля, потерпевшего, эксперта и переводчика с целью добиться от них ложных показаний (заключения, перевода). То есть подстрекательство к даче ложных показаний осуществляется без принуждения и подкупа, а преступления, предусмотренные ст. 309 УК РФ - только с применением этих средств давления на волю субъекта.

Показания являются ложными, если в них искажаются факты, приводятся вымышленные обстоятельства, важные для разрешения дела по существу. Умолчание об имевших место фактах и обстоятельствах также следует отнести к даче ложных показаний.

Заключение эксперта является ложным, если в нем неправильно изложены факты (искажены, вымышлены, либо утаены), либо они заведомо неверно оценены экспертом (например, использованы ненадлежащие методики исследования), либо он сделал заведомо неверные выводы. Неправильный перевод заключается в умышленном искажении содержания и смысла устной и письменной речи, умолчание о существенных сведениях при переводе с одного языка на другой.

Специфика анализируемых здесь преступлений заключается, в том числе и в том, что они являются оконченными только с момента подписания соответствующего документа: свидетелем и потерпевшим - протокола допроса, экспертом - заключения, переводчиком - любого переводимого им документа или протокола допроса.

Соответственно соучастие адвоката в данных преступлениях может быть совершенно:

1) до проведения соответствующего следственного действия;

2) во время его проведения, но до подписания документов.

Если же свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик, несмотря на действия недобросовестного адвоката, дали в ходе следственного действия правдивые показания, то действия последнего могут быть квалифицированы как покушение на соучастие в преступлениях, предусмотренных ст. 307 и 308 УК РФ (см. ч. 5 ст. 34 УК РФ).

Как и во многих других сопутствующих преступлениях, в анализируемых адвокат принимает участие чаще всего как подстрекатель.

Типичные способы подстрекательства28, совершаемого адвокатом до соответствующего следственного действия, выражаются в следующем:

1) уговоры: просьбы, убеждение свидетеля, потерпевшего и др. в том, что давать правдивые показания в данном конкретном случае было бы несправедливо, бессмысленно, жестоко, безнравственно. Приводятся доводы, типа: "Сделанного уже не исправишь, зачем же теперь ворошить прошлое?!", "Мой клиент уже раскаялся и сам себя наказал, готов извиниться, возместить ущерб и моральный вред и т.п.", "Зачем выносить сор из избы, жаловаться, "стучать" - это неэтично, недостойно", "Вы обрекаете моего подзащитного на страшное наказание, которого он не заслуживает", "он не исправится в тюрьме, а только еще более обозлится" и т.п.;

2) обещания: чаще всего имеют место в отношении потерпевших. Последние, особенно по делам о корыстных преступлениях (кражах, грабежах и др.), преступлениях в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК РФ) более всего заинтересованы в возмещении причиненного ущерба и ради этого часто готовы пойти на лжесвидетельство. Адвокат обещает, что в случае дачи ложных показаний в пользу клиента или если потерпевший "заберет заявление", "напишет встречное заявление", то его подзащитный в благодарность полностью возместит ущерб. "Адвокат может, например, пояснить потерпевшему, что вынесение лицу, причинившему ему вред, наказания в виде лишения свободы для пострадавшего невыгодно, т.к. оставаясь на свободе, причинитель вреда будет этот вред возмещать, а, будучи лишенным свободы, не сможет это сделать"29. В подобных случаях, думается, не всегда можно говорить о подкупе потерпевшего (ст. 309 УК РФ), ведь речь идет возвращении ему того, на что он имеет полное право. Такого рода переговоры часто превращаются в скрытый от следствия торг между потерпевшим и обвиняемым. Очень часто адвокаты и обвиняемые обманывают потерпевших, т.е. после дачи ими заведомо ложных показаний не возмещают ущерб;

3) обман: широко используется для подстрекательства к даче ложных показаний. Недобросовестный адвокат вводит в заблуждение свидетеля, потерпевшего и др. относительно личности подзащитного, последствий преступления, относительно позиции следователя, результатов и хода расследования и т.п. Например, защитник рассказывает свидетелю, потерпевшему небылицы про то, насколько хороший человек его подзащитный, преступление совершил случайно, вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств и т.п. Делается это с целью вызвать в человеке острую жалость, стремление простить, помочь. Это эффективный прием для адвоката, хорошо знающего "загадочную душу" российского человека. Мы не простим даже за мелкую ошибку богатого и благополучного, но порой готовы заступится за разбойника и убийцу, потому что у него несчастная судьба

Обман в отношении последствий преступления: например, адвокат до допроса встречается с очевидцем убийства и убеждает его не давать показаний. При этом лжет, что потерпевший жив и здоров. Обман по поводу обстоятельств и хода расследования, например, адвокат по делу о злоупотреблении полномочиями должностного лица лжет свидетелю, подчиненному обвиняемого, о том, что дело не имеет судебной перспективы, вот-вот будет прекращено, обвиняемый останется на своем посту и "припомнит" всем, кто давал показания против него и т.д. и т.п.

При проведении следственного действия адвокат может совершить подстрекательство к даче ложных показаний в следующих ситуациях:

1) во время допроса свидетеля, в случае если адвокат участвует в нем в порядке ч. 5 ст. 189 УПК РФ;

2) в период допроса потерпевшего, в случае если адвокат допущен в качестве его представителя;

3) во время очной ставки;

4) во время допроса свидетеля, потерпевшего, эксперта на судебном следствии.

Как уже было отмечено (см. гл. 1.12), во время допроса свидетеля, если адвокат приглашен им для оказания юридической помощи, последний не вправе задавать вопросы и комментировать ответы допрашиваемого. Если следователь неопытный, а адвокат недобросовестный, последний позволяет себе вмешиваться в допрос, задавать вопросы, в т.ч. наводящие, запутывать свидетеля и даже делать попытки отвечать за него, подсказывать то, какие показания ему выгоднее давать, а какие лучше не давать. При наличии вышеперечисленных условий это может быть квалифицировано как подстрекательство или пособничество к даче заведомо ложных показаний. Очень часто недобросовестный свидетель для того и приглашает адвоката, чтобы тот не сколько оказал ему юридическую помощь или защитил от возможно незаконных методов допроса, сколько для того чтобы тот подсказал ему, свидетелю, какие показания давать. Не важно правдивые или заведомо ложные, лишь бы это было выгоднее свидетелю.

Во время очной ставки адвокат, как защитник или представитель одного из допрашиваемых так же может подстрекать одного из них к даче ложных показаний. Это может выразиться в формулировке наводящих, провокационных вопросов, предвзятом комментировании ответов, различных формах психологического давления на допрашиваемого и т.п.

Развивающаяся в настоящее время состязательность сторон в процессе может спровоцировать стремление многих недобросовестных адвокатов применить в ходе судебного следствия незаконные методы допроса. Особенно это касается ситуаций, когда защитник допрашивает потерпевшего или свидетеля стороны обвинения. И если председательствующий судья, государственный обвинитель вовремя не примут соответствующих мер, зарвавшийся адвокат может использовать подстрекательство и пособничество к даче ложных показаний.

В то же время отметим, что не являются соучастием в даче ложных показаний действия адвоката, направленные на введение в заблуждение, запутывание свидетеля, потерпевшего, в результате которого тот дает ложные показания, но не умышленно, а по ошибке, в результате заблуждения, оговорки и т.п. Даже если адвокат в подобной ситуации действовал умышленно, т.е. с целью добиться от свидетеля дачи показаний, не соответствующих действительности, в действиях обоих - и его и допрашиваемого, нет обязательных признаков соучастия: умышленности и совместности участия (ст. 32 УК РФ). Хотя, безусловно, такие действия будут нарушением адвокатской этики.

Пособничество как форма соучастия в заведомо ложном доносе, даче заведомо ложных показаний и отказе от дачи показаний встречается в практике несколько реже. Оно выражается, как правило, в даче советов, консультировании, предоставлении информации, укрепляющей свидетеля, потерпевшего, переводчика и эксперта в необходимости дачи ложных показаний.

Так, свидетель Р. по делу о бандитизме, вызванный на допрос, встретил в коридоре прокуратуры знакомого адвоката, который защищал одного из обвиняемых по данному делу. В ходе разговора свидетель выразил опасения в том, стоит ли давать показания, не подвергнет ли он себя опасности. Адвокат, будучи заинтересованным, умышленно, с целью запугать свидетеля, рассказал ему истории о расправе над очевидцами и потерпевшими за дачу ими правдивых показаний против членов банды, предупредил его о том, что никаких реальных мер защиты свидетелей правоохранительные органы не предпринимают и т.п. В результате он убедил Р. не давать правдивых показаний и тот на допросе заявил, что ничего не видел.

Очень часто "вовлеченные" адвокаты в ходе разработки преступных операций своего криминального формирования заранее предусматривают участие в деле лжесвидетелей, например, для создания ложного алиби, инсценировок и т.п. Недобросовестные адвокаты готовят лжесвидетелей, "репетируют" их показания, инструктируют их, как вести себя на допросах.

Изложенное свидетельствует, насколько опасны адвокатские преступления, связанные с соучастием в лжесвидетельстве, заведомо ложном доносе, отказе от дачи показаний. Разумеется, такие преступления совершаются и другими лицами. Но именно в руках адвокатов, компетентных и опытных юристов, часто имеющих "предшествующий" опыт, эти посягательства становятся опаснейшим оружием против интересов правосудия.

4.4.8. Соучастие в должностном злоупотреблении и превышении должностных полномочий (ст. 33 и 285 УК РФ, ст. 33 и 286 УК РФ)

В данном случае речь идет о злоупотреблениях полномочиями и превышении полномочий, совершаемых должностными лицами правоохранительных и иных органов:

1) по поводу проведения некоторых следственных и иных процессуальных действий: обысков, выемок и др.;

2) по поводу избрания, изменения или отмены мер пресечения, таких как залог, заключение под стражу и др.;

3) по поводу применения иных мер процессуального принуждения, таких как наложение ареста на имущество, привод и др.;

4) по поводу рассмотрения жалоб и ходатайств;

5) в связи с возбуждением уголовных дел и проведении проверок в порядке ст. 144 УПК РФ, в связи с манипулированием "заказными" уголовными делами и т.п.

Приведем лишь некоторые типичные примеры подобного рода злоупотреблений, в которых участвуют адвокаты.

Например, по совету, просьбе "вовлеченного" или "коррумпированного" адвоката следователь за взятку или из иной личной заинтересованности не проводит по месту жительства обвиняемого обыск, выемку, наложение ареста на имущество. Несмотря на то, что проведение этих и других следственных действий в каждом конкретном случае является правом, а не обязанностью следователя (п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ), на наш взгляд, если он осознает реальную возможность того, что их проведение позволит обнаружить следы преступления, изобличить лиц, их совершивших, и при этом умышленно не делает этого, подстрекаемый адвокатом, то тем самым он действует вопреки интересам службы, нарушает, в частности, требования ч. 2 ст. 21 УПК РФ, причиняет вред интересам правосудия и тем самым совершает преступление, предусмотренное ст. 285 УК РФ (при наличии корыстной или иной личной заинтересованности). А адвокат, соответственно, является подстрекателем в этом преступлении.

Являются случаи, когда по просьбе недобросовестного адвоката следователь меняет меру пресечения с заключения под стражу на не связанную с лишением свободы (залог, подписка о невыезде и др.). Если следователь при этом осознает, что обвиняемый после освобождения обязательно скроется от следствия и суда, и делает это из корыстной или иной личной заинтересованности, в его действиях так же усматриваются признаки злоупотребления полномочиями. В коррумпированных следственных подразделениях распространены факты скрытого, незаконного и глубоко аморального торга. Например, следователь знает, что арестованный, в силу своего имущественного положения в состоянии заплатить сумму в 100 000 рублей и более в качестве залога, и только такого масштаба сумма может обеспечить явку обвиняемого на следствие и в суд. Несмотря на это он, по настоянию "вовлеченного" адвоката, за взятку или из иной личной заинтересованности уменьшает сумму залога до смехотворной суммы, например, в 5000 рублей, ну а обвиняемый после освобождения подается "в бега".

Крайне опасными должностными злоупотреблениями характеризуются действия коррумпированных чиновников и связанных с ними адвокатов по поводу возбуждения уголовных дел. Например, оперуполномоченный отдела БЭП в рамках дела оперативного учета обнаруживает на курируемом предприятии факты крупных хищений. Не регистрируя материал и не принимая мер к возбуждению уголовного дела, он вступает в тайные переговоры с преступниками. Предметом "торга" может быть размер взятки, либо "спонсорская помощь" правоохранительному подразделению, иные материальные услуги (предоставление квартиры вне очереди, постройка гаража, выделение беспроцентного кредита и т.п.). Разумеется, часто посредником в таких преступных сделках становиться "коррумпированный" или "вовлеченный" адвокат, как правило, с предшествующим опытом работы, например по совместительству занимающийся юридическим обслуживанием данного предприятия. Здесь адвокат - выгодный посредник для обеих сторон. Он хорошо знает их интересы, может объективно оценить "качество" собранного коррумпированным оперативником материала, хорошо знаком с правилами конспирации, обладает гарантиями неприкосновенности адвоката (ст. 18 Закона об адвокатуре), что весьма удобно в случае возникновения проблем и т.д.

По подобной преступной коррумпированной схеме часто возбуждается либо, наоборот, прекращается уголовное преследование. Так называемые "заказные" уголовные дела сейчас стали притчей во языцех. Они возбуждаются (прекращаются) по "заказу" политических, олигархических, просто криминальных группировок. Они используются в качестве самостоятельного, и, пожалуй, одного из самых эффективных методов в грязных предвыборных технологиях, являются средством передела собственности, раздела сфер влияния, рынков сбыта продукции и т.д. Когда могущественные и богатые "кукловоды" дергают за ниточки своих "марионеток" - следователей, оперуполномоченных и их руководителей - что это, если не злоупотребление должностными полномочиями обоих сторон?

Практически всегда в этих делах одним из посредников, а иногда и организаторов является недобросовестный адвокат. Иногда он стоит на стороне "заказчика" (т.е. является "вовлеченным"), иногда на стороне "исполнителя заказа", "подрядчика" (т.е. "коррумпированный" адвокат). Порой он небезуспешно пытается получить свои дивиденды у обеих сторон. В любом случае - это один из самых опасных участников организованной преступной деятельности, очень ловкий, порой единственно компетентный в уголовно-правовых и прочих правовых вопросах и практически всегда ускользающий от ответственности, как бы плохо не закончилась деятельность для любой из сторон.

Перечислить все или хотя бы основные формы соучастия недобросовестных адвокатов в должностных злоупотреблениях и превышении полномочий практически невозможно. Их слишком много и они "плодятся" в геометрической прогрессии, поскольку: "ОПГ не просто удачно используют благоприятно складывающиеся для их преступной деятельности условия, но и сами путем определенной дезорганизации функционирования их системы создают благоприятные для них условия"30. Можно ли сомневаться, что именно адвокаты-преступники являются одними из тех членов ОПГ (ОПС), которые отслеживают и приспосабливаются к имеющимся условиям и создают для преступного формирования новые, еще более выгодные.

Необходимо отметить одну особенность уголовно-правовой квалификации. Как мы и отмечаем в примерах, подобного рода злоупотребления и превышения полномочий часто в практике совершаются за взятки (ст. 290 УК РФ). Правоприменители при квалификации этого преступления часто упускают "сопутствующий" ему состав злоупотребления (превышения). Между тем уголовно-правовая связь между злоупотреблением и взяткой является закономерной и характерна для любых должностных преступлений. В связи с распространенностью подобных ошибок Пленум Верховного Суда РФ в п. 19 постановления от 10 февраля 2000 г. № 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" подчеркнул, что "ответственность за дачу и получение взятки или коммерческий подкуп не исключает одновременного привлечения к уголовной ответственности за действия, образующие самостоятельное преступление. В таких случаях содеянное надлежит квалифицировать по совокупности преступлений. Взяткополучатель, совершивший в интересах взяткодателя или представляемых им лиц, незаконные действия, образующие состав иного преступления, подлежит ответственности по совокупности преступлений - по ч. 2 ст. 290 и соответствующей статье УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями, незаконное освобождение от уголовной ответственности, фальсификация доказательств и т.п.)".

Анализируя изложенную позицию Верховного Суда РФ, Б.В. Волженкин отметил, что "незаконные действия, о которых говорится в ч. 2 ст. 290 УК, могут быть как непреступными сами по себе (например, наказуемыми в дисциплинарном порядке - прим. автора), так и преступными. В последнем случае они обязательно должны получить уголовно-правовую оценку и быть квалифицированы в совокупности с получением взятки"31.

На этом мы заканчиваем ту часть работы, которая посвящена преступлениям адвокатов, т.е. тому виду совершаемых ими правонарушений, которые подпадают под признаки преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ.

Несмотря на многочисленность видов и разновидностей этих преступлений, они являются далеко не единственными проявлениями незаконной деятельности адвокатов в уголовном судопроизводстве. В качестве следующей большой группы, даже, можно сказать, класса нарушений, мы выделяем правонарушения, не являющиеся преступлениями. К ним и переходим в следующей части работы.

Сноски и примечания

1 Здесь мы основываемся на классификации видов преступной деятельности в структуре криминальной деятельности любого организованного преступного формирования: базовая, вспомогательная, побочная и нетипичная. См.: Яблоков Н.П. Расследование организованной преступной деятельности. - М., 2002. - С. 50.

2 См., например: Бурковская В., Истомин А., Устинова Т., Четвертакова Е. Состояние уголовного законодательства об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности (по материалам Ученого Совета НИИ укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ) // Уголовное право. - 2001. - № 2. - С. 39-46.

3 Заметим, что далеко не всегда использование юристом "узких" мест, недостатков закона является нарушением. Часто это даже вполне "легальный" способ ухода от ответственности. Но он обычно сопряжен и с правонарушениями. Поэтому мы позволим себе привести ниже пример такой работы юриста.

4 См., например: Гармаев Ю.П. Невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте. - М., 2001. - С. 35-36.

5 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 2000. - С. 89.

6 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. - М., 1999. - С. 409.

7 Словарь русского языка: В 4-х т. Т. 4 / Под ред. А.П. Евгеньевой. - М., 1984. - С. 124.

8 Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебное пособие для вузов. Изд. 3, доп. - М., 2001. - С. 308.

9 Ст. 6 и 7 Закона "Об ОРД", с учетом положений ст. 8 и 18 Закона об адвокатуре.

10 Как уже отмечалось, соответствующие меры нейтрализации будут рассмотрены в следующей книге.

11 См. Примечание 1 к статье 285 УК РФ.

12 См., например: Расследование преступлений против правосудия, совершаемых работниками правоохранительных органов: Методическое пособие / Коллектив авторов под рук. А.А. Эйсмана. - М., 1991. - С. 29-30.

13 В основном речь идет о категории дел, где участие защитника обязательно.

14 Речь идет о нескольких самостоятельных составах преступлений.

16 Сильнов М.А. Вопросы обеспечения допустимости доказательств в уголовном процессе. - М., 2001. - С. 53.

17 См., например: Протасевич А.А. Образцов В.А., Шиканов В.И., Китаев Н.Н. и др. Монологи: Криминалисты о своей науке, призванной адекватно противостоять современной преступности / Отв. ред. И.В. Смолькова, В.И. Шиканов. - Иркутск, 1999.

18 Нарушение ч. 3 ст. 164 УПК РФ.

19 Обратим внимание, что оценочные термины "существенные и несущественные" нарушения закона вновь использует Верховный Суд, предусматривая противоположные по своему значению правовые последствия этих нарушений. (Постановление Пленума ВС РФ от 5.03.2004 № 1 "О применении судами норм УПК РФ ").

20 Хотя может быть квалифицировано, например, по ст. 293 УК РФ - халатность.

21 Буньков В., Лукманов М., Сумароков И. Судьи работают на износ // Российская юстиция. - 2001. - № 8. - С. 76.

22 Петрухин И.Л. Отчет о социологическом исследовании факторов, влияющих на деятельность адвокатов Московской городской коллегии адвокатов / Рассказывают адвокаты / Отв. ред. Резник Г.М. - М., 2000. - С. 114-115.

23 См., ст. 4 закона "О статусе судей" от 26.06.1992 N 3132-1 в ред. ФЗ от 15.12.01 № 169-ФЗ.

24 Лубшев Ю.Ф. Адвокатура в России: Учебник. - М., 2001. - С. 256.

25 Работа квалификационных коллегий судей судов общей юрисдикции // Российская юстиция. - 2002. - № 5. - С. 70.

26 Это не только преступления против правосудия, но и должностные преступления - глава 30 УК РФ и др.

27 Смотрите наш комментарий к ст. 306 и 309 УК РФ (4.2.7, 4.4.7).

28 Помимо способов подкупа и понуждения (гл. 4..2.7).

29 Игнатьев М.Е. К вопросу о нейтрализации противодействия расследованию со стороны защитника // Адвокатская практика. - 2001. - № 1. - С. 25.

30 Яблоков Н.П. Расследование организованной преступной деятельности. - М., 2002. - С. 61.

31 Волженкин Б.В. Служебные преступления. - М., 2000. - С. 220.

Судебные тяжбы, к сожалению, становятся обыденным делом для многих людей, ведь каждый из нас должен отстаивать свое гражданское право в той или иной ситуации. Это может быть и подача иска на возмещение ущерба после дорожно-транспортного происшествия, или же отстаивание своих прав, разделяя наследство с родными.

Нередко чтобы выиграть дело в суде требуется потратить не один год, не говоря уже о капиталовложениях. Помочь себе в решении сложившейся проблемы можно с помощью магии, даже без привлечения адвоката. Специальный заговор поможет выиграть суд, благодаря которому вам удастся добиться расположения нужных людей и заставить всех членов судебной комиссии верить вам и сочувствовать.

Как правильно готовиться к проведению магического ритуала

Главное в судебных делах – это удача. Поэтому очень важно прибегнуть к помощи Светлых сил, чтобы они приняли вашу сторону и смогли обеспечить защиту от несправедливости. Важную роль удачного исхода магических деяний играет наличие вины или ее отсутствие у подсудимого. В том случае, если за душой человека нет никакой вины, а обвинение было вынесено несправедливо, то самое время чтобы прибегнуть к помощи белой магии, читая заговор на привлечение удачи в суде и прося защиты у своего ангела-хранителя. Но если же человек виноват в содеянном, то, чтобы добиться выигрыша судебного дела нужно использовать более сильные ритуалы, обратившись уже к черной магии. Но как бы то ни было, следует со всей серьезностью подходить к этому делу.

Чтобы привести в действие ритуалы, магические заговоры перед судом, необходимо основательно готовиться к ним:

1. Перед тем как обращаться к магии с просьбами помочь вам выиграть в судебных разбирательствах, нужно очистить тело, вымыв все, за исключением головы, поскольку именно от нее зависит грамотно выстроенная речь. Только так ответчику удастся правильно составить доклад для судьи и присяжных (если они есть), который сможет завоевать их доверие.
2. Отбросьте всю ненависть. Даже если вы очень сильно злитесь на другого человека, который действительно виновен в судебных делах, то стоит усмирить свой пыл, очистить мысли от негатива. Благодаря такому подходу можно вымолить у высших сил повиновения и удачи, которая поможет выиграть суд. Если же вы будете читать заговор перед судом с негативным настроением, желая истцу самого плохого, то магические силы могут попросту не пойти вам навстречу и не подсказать в нужный момент правильных слов.
3. Крайне нежелательно подстригать волосы накануне проведения магического деяния (особенно не рекомендуется уменьшать длину волос на убывающую луну). Опытные колдуны и маги не советуют ответчику судебных тяжб пользоваться услугами парикмахера в течение всего цикла Луны, припадающего на судебный процесс. В противном случае даже самые сильные заговоры не помогут выиграть дело в суде.

Проведение ритуалов накануне заседания суда

Существует не один заговор, с помощью которого можно выиграть дело в суде. Ответчику, желающему одержать победу в судебных тяжбах, прибегнув к магической силе, нужно лишь выбрать из них тот, который будет максимальной ближе подходить для его ситуации.

Заговор-обращение к белой магии

Чтобы этот заговор на удачу в суде сработал нужно заблаговременно приобрести длинную, узенькую свечу (по возможности — церковную) и новые ножницы. Перед тем днем, когда должен состояться суд, вечером, зажигаем свечку и с помощью ножниц во время того, как будете читать заговор, рассекаем огонь свечи так, чтоб она погасла.

Сам же заговор, чтобы можно было выиграть суд, звучит так:

«Пусть (имя ответчика) ступает на суд, где суровые начальники будут негативные речи произносить и клевету. Как огонь свечки затухает, так и ненависть пущай загасает, так и рты отсыхают у того, кто будет злые речи молвить».

Читать этот заговор можно как самому, желая себе удачи, так и другому человеку, который помогает вам, и заботиться о том, чтоб успех в судебных разбирательствах был на вашей стороне. Нередко подобный оберег исходит от матери обвиняемого. Даже если вы виноваты перед стороной истца, то с помощью данного заговора можно ввести в заблуждение суд, тем самым постараться свести к минимуму наказание.

После того, как заговор будет прочитан затушите свечу и возьмите ее с собой в зал суда, в качестве оберега. Практика показывает, что данный заговор на выигрыш тяжбы в суде делает так, что доклады обвиняющих лиц становятся нескладными, а неправдивые речи, которыми они хотят оклеветать ответчика, произносятся очень сложно и неправдоподобно.

Мощный оберег, молитва от гневных и лживых слов

Данный заговор поможет не только выиграть дело в суде, но защитит от пересудов недоброжелателей. К примеру, вы хотите позаимствовать у банка деньги и не желаете, чтобы ваши близкие и родные осуждали вас. Или же другая ситуация, просрочив очередной платеж в банк, вам начислили очень большой процент по кредитам, а вы хотите уменьшить размер компенсационной суммы. В этих ситуациях данный заговор выступает как оберег от сглаза и как инструмент легкого давления на другого человека или группу людей.

Для проведения данного заговора, точнее было бы сказать, что это молитва, потребуется икона Иисуса Христа, ведь молиться нужно будет именно Господу Богу, прося у него поддержки. Если же у вас дома нет лика святого, то рекомендуется отправиться в храм.

« Как Покров Пресвятой Богородицы никто не под силу взять, так и пусть раб Божий (имя ответчика) будет крепко защищен от злоречивых людей, неправдивых фраз и всяческой злобы. Святому Господу уповаю. Во Имя Отца и Сына и святого духа. Спаси и сохрани. Аминь».

Чтобы выиграть дело в суде. Заговор.

Заговор чтобы выиграть дело в суде. Отвечает Вебер Ирина Ивановна

Заговор для суда

Как завязать науз Сварог "Заговор на суд"

Затем кладем листочек с этой фразой в нагрудный карман, или в другое место как можно ближе к сердцу, и спокойно отправляемся к месту назначения (суд, банк и т.п.) на процесс обсуждения дела.

Однако хотелось бы отметить, что этот заговор-молитва не поможет повлиять на решение суда, если магический обряд направляется на защиту тех, кто совершил преступление, особенно тяжкое, которое нарушает Божий закон и прописывается в 12 заповедях (убийство, ограбление, изнасилование и т.п.).

Обряд с использованием карт Таро

Этот заговор-гадание можно проводить даже тем людям, которые совершили противоправные действия и хотят смягчить решение суда или же вовсе избежать наказания.

Для приведения в действие этого обряда нам понадобится одна карта Таро (за исключением той, на которой есть мертвые сущности) с изображением весов, трава и корень любистка. Накануне того дня, когда вам или вашему близкому человеку предстоит поход в суд следует сделать отвар из этого растения и разбавить его в воде, предварительно набранной в ванне. После этого купаемся в воде с отваром и желаем, чтобы успех судебных разбирательств был за вами. Обтираться полотенцем после заговоренной ванны крайне нежелательно. Так, окунувшись в отваре любистка, зажигаем свечу (желательного черного цвета) и произносим такую фразу:

«Пускай весы правосудия дрогнут, пуская суд не идет против меня, а примет сторону мою. Дай правильный совет тому, кто решает судьбинушку мою. Я искренне верю в помощь твою. Пусть будет так, как я хочу».

Дальше кладем карту Таро под подушку и ложимся отдыхать. Данный обряд начнет действовать уже ночью: должны присниться сны, указывающие на правильность построения речи, а также показывающие, что сулит судебный процесс и к чему нужно подготовиться. Нередко во снах даже можно увидеть и всю картину судилища, а также исход дела.

Поутру следует положить карту Таро в сумку, портфель и отправиться на заседание. Заговор на суд подействует мгновенно, если ответчик невиновен в том, в чем его обвиняют.

Проведение ритуалов в день суда

Не менее эффективны магические обряды, проводимые в день суда. Остается лишь решить, к какому из ритуалов отдать свое предпочтение.

Заговор на запрет вынесения наказания

Как выиграть суд? Что делать, если вы невиновны, но все равно должны отстаиваться свои права перед судом? Наверняка этими вопросами задается каждый человек, который вынужден решать свои проблемы путем разбирательств в вышестоящих инстанциях. А некоторые судебные тяжбы, к примеру, взыскание компенсации с РГС (Росгосстрах), могут длиться на протяжении не одного года, что очень сложно для ответчика, как в финансовом, так и в моральном плане. Тут-то на помощь и приходят магические обряды, помогающие выиграть судебный процесс.

Этот несложный, но очень эффективный заговор прост: прежде чем сделать шаг в зал заседаний следует коснуться двери и произнести такие слова:

«Как двери эти не говорят ни слова, так и пусть судья не идет против меня и не произносит в зале слово «Виновен» («Осужден»)».

Считается, что обряды подобного рода ставят запрет на вынесение судьей обвинительного приговора, особенно в том случае, когда человек не причастен к тому, в чем его обвиняют.

Заговор Натальи Степановой чтобы одержать победу в суде

К помощи этой сибирской целительнице обращаются многие. В книгах, изданных под ее чутким руководством можно найти всевозможные заговоры: здесь и молитва о здравии и заговор на похудение. В общем, в книгах Натальи Степановой вы сможете найти заговоры, которые могут повлиять на вашу жизнь в той или иной ситуации.

Так, чтобы одержать победу в суде, Наталья Степанова предлагает прибегнуть к помощи такого заговора:

«О, великий Иисус Христос! Я, раб Божий (свое имя), прошу твоей поддержки и помощи в сложное для меня время. Не покинь мольбы мои, не оставь без надежной защиты твоей. Как пес зубы не считает, песчинкам в море счета нет, так и ты раб Божий судья (имя чиновника) позабудь родных своих. Хочу, чтобы меня, раба Божьего (свое имя) принял за родню свою. Как ты, раб Божий (имя чиновника) любишь свою мать и отца, так и меня полюби. Сердце свое открой мне, в обиду не дай. С миром отпусти на волю. Слова мои крепки как каменная глыба. Не сломить их и не выкинуть. Я уповаю на милость твою и верую я, что ты поможешь мне. Аминь».

Данный заговор-молитву надо произносить непосредственно перед заседанием и вынесением приговора.

Руны в помощь ответчику

Руна – письменность древних германцев. Каждый руна имеет свое значение. Так, чтобы одержать победу в судебных тяжбах необходимо иметь при себе рисунки или таблички с нарисованными рунами: Гальдрастав «Veigengni» (руна, помогающая одержать вверх в делах), Елхац и Тюр (руна, отвечающая за непробиваемую защиту со стороны адвоката) и Хагал (руна, способная разрушить все проблемы и препятствия на пути).

Если же хотите прибегнуть к помощи рун, избегая наказания за содеянное правонарушение, то возможно вам подойдут такие руны как:

• Тейваз второго плана – гарантия победы в суде при любых обстоятельствах;
• Эваз – направление хода дел в нужно русло;
• Уруз в сочетании с Райдо второго плана – обеспечение успеха, удачи, сил и активности.

В том случае, если же вы понятия не имеете, как выглядят руны, а точнее рисунки, то можете просмотреть видео в интернете, с помощью которого вы сможете научиться рисовать ту или иную руну. Более того, вы можете заказать магически символы почтой, приобретая их у опытных колдунов и магов. Но как бы то ни было, руны, нарисованные вами самостоятельно, будут также эффективны, как и магически знаки, изготовленные «мастерами» своего дела. Важно лишь верить в то, о чем желаешь!

Последствия заговоров

Практически все заговоры, помогающие одержать победу в суде, не имеют последствий. По крайней мере, серьезных проблем магические деяния подобного рода не доставляют. Это напрямую связано с тем, что человек, обращающийся к высшим силам, применяет белую магию, которая не дает обратной волны, как это бывает в случае с темными силами. Более того, действие заговоров на помощь в установлении справедливости направлено только на одного человека, которого обвиняют в том, чего он не совершал. Считается, самое плохое, что может произойти вследствие этих обрядов – это отсутствие результата.

Другое же дело, если вы на самом деле виноваты в содеянном и хотите привлечь к помощи черную магию (ведь белая магия не способна защитить человека, нарушившего закон и пытающегося обманом снять с себя вину).

Наиболее опасен неправильно проведенный заговор тем, что человек может лишиться жизненной удачи. По этой причин профессиональные колдуны и маги не советую прибегать к магии, если вами руководит чувство мести или корысти.

Последствия для того, кто приводил в действие обряд черной магии, могут быть самыми разными. Для тех, кто собирается делать магические обряды с использованием темных сил, отметим самые основные из них:

• заболевания сердечно-сосудистой системы;
• заболевания почек;
• нарушение полноценной работы опорно-двигательного аппарата;
• ускоренное старение;
• онкологические заболевания;
• снижение иммунитета;
• внезапное обострение аллергических реакций;
• систематическое заражение сезонными вирусными инфекциями;
• импотенция.

Поэтому прежде чем решать к какому способу прибегнуть, чтобы выиграть судебный процесс, хорошенечко подумайте! Стоит ли подвергать свою жизнь опасности, пользуясь «услугами» темных сил? Быть может, будет достаточно сделать самый обычный «белый» заговор? Но в любом случае решение принимаете именно вы, а, значит, и вам отвечать за возможные последствия.

Берегите себя и близких вам людей. Успехов вам!

Главная тема этой статьи – самостоятельные заговоры на удачу в суде. Судебные споры – вещь прозаическая. Думается, нет ни одного человека, которому хотя бы раз в жизни не довелось обратиться с иском в суд, либо быть ответчиком по иску. Проблема злободневная. Само по себе решение вопросов в судебном порядке не страшно, а вот страшно совсем другое – время (судебные тяжбы могут длиться годами, а исход рассмотрения дела бывает порой непредсказуем) и финансовые вложения, которые могут оказаться совсем немаленькими. Повлиять на решение судьи и помочь себе можно с помощью магических ритуалов.

Магические обряды на выигрыш в судебном заседании

Домашний заговор, рассчитанный на положительное решение судьи, – это несложный колдовской ритуал, который станет поддержкой в судебном разбирательстве. В суде важна не только буква закона, а еще и то, как на вас смотрят участники процесса. Я, маг Сергей Артгром напомню вам, если вы случайно забыли, все должностные лица, а также свидетели и истцы – только люди, и больше ничего. Настоящий маг способен повлиять на , повернуть в ту сторону, в которую ему надо, заставить верить, сопереживать, думать так, как ему нужно. Добиться этого можно с помощью сильного колдовского слова, читая заговор на победу в суде .

Заговор на положительное решение суда на платок

Чтобы защитить себя от гнева судьи и избежать тюрьмы, сделайте простой ритуал на удачу в суде на новый носовой платок. Трижды читайте на платок заговор для успеха в суде (нужна четкая визуализация вашего желания), и берите его с собой на слушание дела. Входя в зал заседаний, оботрите им свое лицо, и будьте спокойны, веря в силу магического слова.

А слова заклинания на успех в судебном разбирательстве такие:

«Встану я, раб Божий (имярек) поутру благословясь, пойду из дверей, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, во чисто поле выйду. Стану я в поле широком, а там ворота стоят железные, запоры булатные. Встану я, раб Божий (имярек) меж теми запорами, возложу себе на голову венец златой, месяц ясный. На месяц ясный положу солнышко красное, никто сердит на меня не будет, как на солнышко ясное никто не сердится, как солнышку ясному все радуются. Никто на меня не огорчится, ни царь, ни царица, ни суды мирские, ни весь мир православный. Будут они передо мною ниже покошенной травы, тише тихой воды. Дело свое запираю, словами замыкаю. Аминь».

Это – эффективный заговор на успех в суде , его можно применять, практикуя в любой колдовской традиции. Чернокнижники просто не произносят слова «раб Божий», не упоминают и другие символы христианского эгрегора. Я, маг Сергей Артгром замечу что колдовской ритуал от этого работает ничуть не хуже. Фактически действие идет на личной колдовской силе исполнителя и визуализации.

Черные мороки – мощные заговоры на удачу в суде

Морок или мана, марево, мара – воздействие сильное и быстрое, практически моментальное. Наведение морока – это искусство колдовства, один из самых удивительных и загадочных способов воздействия на сознание человека. Колдун , в результате которой человек (или группа лиц), видит и воспринимает не то, что есть, а то, что им внушил маг. В том-то и состоит суть и смысл напускания наваждения, чтобы истинное положение вещей подменить мнимым.

• Словом можно спасать.
• Словом можно губить.
• Словом можно управлять.

Колдуны в своих делах часто используют оморочки. А как же без них? Огромный плюс черного заговора на успех в судебных делах в его универсальности. Использовать такое воздействие на психику окружающих можно буквально при любых обстоятельствах, в любых житейских ситуациях. В том числе, конечно, и как заговор чтобы дело не дошло до суда.

Сильный заговор чтобы избежать суда – Найди, морока, с любого бока

И вот один из мороков, который можно определить как защиту от судебного преследования, или в иных условиях, как домашний заговор против суда, если дело уже до этого дошло. Чтобы внушить судье то, что вам нужно, прямо в ходе слушания читайте слова самостоятельного заговора:

«Найди, морока, с любого бока, с ветреной и ответреной, с восхода и запада, заморочь голову, отведи глаза тридцать три раза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту. Как младенец видит и не видит, слышит и не слышит, внимает и не понимает, так чтобы и враг мой (имя) видел и не видел, слышал и не слыхал, . (Информация, которую нужно донести, вложить в сознание; произносится мысленно, одический взгляд направить на объект воздействия, в чакру Аджна, или третий глаз, расположенную чуть выше точки меж бровей. На санскрите «аджна» означает «приказ»). Кости черепа разойдутся, мысли киселем растекутся. Кости черепа разойдутся, мысли киселем растекутся. Кости черепа разойдутся, мысли киселем растекутся. Такова моя воля. Да будет так».

Текст заговора чтобы оправдали в суде, мысленно читайте трижды. Отлично действует при личном контакте с объектом. Однако можно делать внушение и по фото, по тем же правилам, с четкой визуализацией результата. В зависимости от того, чего вы хотите добиться от судьи, либо других участников процесса, этот морок можно определить и как черный заговор чтобы оправдали в суде.

Чтоб ни в чем отказа не знать – заклинание на успех дела в суде

Вот еще действенный ритуал, помогающий завоевать доверие нужных людей, и ни в чем не знать отказа. Этот морок можно использовать как магический заговор от преследования суда.

• читать нужно несколько дней подряд,
• на любую луну,
• при четком намерении и точной визуализации.

Я, маг Сергей Артгром предупреждаю нужно четко сформировать картину результата и во время чтения текста заговора на победу в суде, держать ее в голове.

«Не иду пешком, не спешу тишком на черном коте, серой собаке, красном петухе, не было чтоб отказа мне (имярек) ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу и ни в субботу. Возьми, черт, мою заботу. Чтоб не знал никто против меня слова, ни злого и никакого. Языком бы против не шевелили, уважали бы меня и любили. Слово ведьмовское сказано крепкое, сила в слове том. Истинно».

ВНИМАНИЕ ВАЖНО : Я, маг Сергей Артгром всем рекомендую носить проверенный Талисман для привлечения энергии денег и везения. Этот мощный Амулет притягивает удачу и богатство. ДЕНЕЖНЫЙ АМУЛЕТ изготавливается строго индивидуально, под имя конкретного человека и его дату рождения. Главное его сразу правильно настроить на себя в соответствии с высылаемой инструкцией, одинаково хорошо подходит для людей любого вероисповедания

Самостоятельный заговор на выигрыш в суде – как выиграть денежное дело

В ходе рассмотрения дела, связанного с денежным вопросом, правую руку засуньте в карман и сложите фигу. Про себя 3 раза надо читать слова заклинания против суда:

«Вам – фига, а мне – полны короба, мне – целые амбары, кошели с большими деньгами, сундуки со златами-серебрами. Я – князь, я – купец, мне счастья венец. Истинно».

Можно кое-что сделать и перед судом, если надобность есть особая. На рассвете того дня, когда назначен процесс, сделайте магический обряд перед судом, чтобы все было по-вашему, чтоб никто не помешал в деле. На дорогу выйти, заре поклониться, и читать слова заговора на успех в судебном процессе :

«Девица красная иже девица ходовая, то утром красуешься, то днем высишься, да вечером укатишься. Тако над миром ходом пойди, да за меня заступи то царей усмири, то сказников онеми, холопов уйми, стрельцов умертви, палачей сожги, всех супостатов в болота гони. Иже никто не воротится, никто не воспротивится, да мне поклоном мир уложится. Аминь».

Затем своими словами сказать нужно желание.

Магический ритуал рабочий. Проверенный и используется практикующими магами. Замечательно заговор работает, как защита от чужих нападок, можно использовать как самостоятельный ритуал на успех в суде.

Магический обряд с помощью вещи покойного чтобы выиграть суд

Чтобы сделать для себя оберег в суде, который защитит от напраслины и сурового приговора, и поможет в суде стать победителем, нужна рубашка, в которой умер человек. От рубашки покойника отрывают рукав, завязывают на 3 узла, на каждый узел трижды читать сильный заговор на выигрыш дела в суде:

«Как этого покойника не осудить, в тюрьму, на каторгу не усадить, так и меня (если читают для другого человека, произносят его имя) не присудить. У судей сердца умилятся, ко мне не станут они придираться. Как Господь будет добр к судье на своем Божьем суде, так и судья будет милостив ко мне. Аминь».

Идя на суд, заговоренный сильным заговором рукав, нужно взять с собой.

Читать заговор на выигрыш в суде – помощь Ангела-Хранителя

Это – сильный оберег, который имеет немалую силу. Чтобы эффективно им пользоваться, нужна наработанная связь с Силами христианского эгрегора. Помощь Ангела может понадобиться в любом деле, и домашний заговор на удачу в суде , по сути, универсален. Очень эффективно работает, если дело касается судопроизводства.

Белый заговор на положительное решение суда написать на листке, и держать листок при себе на суде.

«Ангеле Христов, хранителю мой святый и покровителю души и тела моего, вся ми прости, елика согреших во днешний день. И храни меня от всякого обстояния бесовского и человеческого, и судебного, и беззаконного, и от всякаго лукавствия противнаго ми врага избави мя. Грехи мои отмоли, да дай ми , да буду каяться во гресех моих, и прочее время живота моего безгрешно поживу, да ни в коемже гресе прогневаю Бога моего; но моли за мя грешнаго недостойнаго раба, яко да достойна мя покажеши благости и милости Всесвятыя Троицы и Матере Господа моего Иисуса Христа и всех святых. Аминь».

Защитный заговор на оберег от преследования суда

Мощный оберег чтобы избежать суда, как и предыдущий, также требует контакта с христианскими Силами. Личный оберег сильный, помогает всем участникам судебного процесса –

• истцам
• и свидетелям,
• ответчикам
• и адвокатам,
• прокурорам
• и судьям.

Этот защитный заговор на выигрыш в суде нужно читать, отправляясь на заседание. Обязательно написать на листке бумаги и держать колдовской оберег при себе все время, пока будет длиться судебный процесс.

«Богу Единому кланяюсь, и всякая тварь славит Его во веки. Аминь. Рече Господь к Эммануилу: помысел доброго мужа ходит прямо да не заблуждается, ибо Ангел мира путеводит душу его. И он не взирает на страстное и тленное, и мзды не приемлет, и суда неправедного не творит. Не увеселится сердце его удовольствием от неправды полученным, и не пресытится роскошью, незаконно добытой, и не обольщается возвышением, не по справедливости достигнутым, ибо жребий его и награда его Господь Саваоф. Благой помысел не принимает славы бесчестной, и не боится бесчестия человеческого, и никакого коварства, и никакой лжи, или вражды, или злословия не знает, ибо Господь в нем обитает, и просвещает душу его, и тех, кто рядом с ним стоит и предстоит. И с Господом идет, и предстоит, и речет, и радуется во всякое время. Благое промышление не , в одно и то же время не благословит и не проклинает, не унижает и не чествует, не радуется и не печалится, не покоится и не мятется, не лицемерит и не говорит искренне. И двояко не слышит праведный, но речет одно: да‑да, или нет-нет; ислушает одно: да‑да, или нет‑нет; все же прочее от лукаваго. Благой очищает душу свою, ибо Господь просвещает его, и он очищает помышление свое, и суда неправедного не знает, и злокозненности человеческой не ведает, и не осудит его никто же вовек, но да пребудут с ним милость и благодать Господня. Аминь»

Самостоятельный заговор на выигрыш в суде придаст вам уверенности в своих силах. Вы будете знать, что в трудной ситуации вы под защитой Светлых Сил христианского эгрегора. При условии, конечно, что вы являетесь адептом этих Сил. То же замечание относится к заговорам черной магии. Если от Бога и Бесов вы держитесь в стороне, читайте универсальные заговоры с обращением к Силам Природы.